Дарья Донцова - Матрешка в перьях

Трактир, о котором говорила Жанна, назывался «Диана» и был полон народа. В маленьком зале почти впритык стояло двенадцать столиков, застеленных бумажными скатертями, и за каждым сидели люди.

– Пообедать хотите? – спросил симпатичный черноглазый мужчина. – Если не торопитесь, можете подождать у стойки, выпьете капучино за счет заведения.

– Спасибо, – обрадовалась я и вскарабкалась на высокий стул. – Ваш ресторан пользуется популярностью, пора расширяться.

Хозяин включил кофемашину, продолжая говорить:

– На кухне распоряжаются мама и две мои сестры. Они великолепно готовят, но с большим объемом блюд не справятся. Если же нанять повара, еда станет не такой вкусной. И большой бизнес требует больших усилий, а я хочу иметь время на личную жизнь.

– Совершенно с вами, Арам, согласна, – кивнула я, принимая из его рук чашку. – Капучино выглядит замечательно – вы нарисовали на пенке собачку. Как вы догадались, что я люблю животных?

– Я Карен, – улыбнулся собеседник, – Арам мой брат. Простите, не могу вспомнить ваше имя. Вы бывали у нас раньше, раз Арама видели?

– Приходила сюда пару раз с Подольским, – заулыбалась я. – Зовут меня Евлампия, но предпочитаю откликаться на Лампу.

Карен облокотился о стойку.

– Вроде я вас раньше не встречал. Вы знаете, что произошло с Вениамином?

Я изобразила изумление:

– А что такое?

Карен схватил полотенце и принялся рьяно полировать столешницу.

– Подольский к вам больше не заходит? – продолжала я. – Пытаюсь до него дозвониться, а он не отвечает. Хотела оставить ему под дверью на коврике записку, но консьерж в подъезд не впустил.

– Как вам капучино? – перевел разговор на другую тему Карен.

Я закатила глаза.

– Восхитительный! Если знаете, где Вениамин, скажите, пожалуйста. Он мне очень нужен.

– Слезьте с табурета, – неожиданно велел хозяин. – А то одна тут уже упала, когда увидела…

Карен замолчал. Я вынула удостоверение и тихо произнесла:

– Я расследую смерть Подольского, простите за спектакль. Кто у вас рухнул со стула, узнав, что он убит?

Карен укоризненно щелкнул языком.

– Зачем себя так вести? Можно было сразу сказать, что вы из полиции. Вас смутила моя национальность? Решили, что Енгибарян гастарбайтер, не захочет сотрудничать? Я коренной москвич, в паспорте постоянная регистрация. Вениамин жил в доме напротив и сюда частенько заходил, обедал-ужинал. Очень приятный интеллигентный человек, известный писатель. Книгу мне свою подарил с автографом, обещал в следующем романе похвалить мое кафе. Я ему двадцатипроцентную скидку сделал. Прекрасный клиент, не шумел, не скандалил, пьяным не напивался, заказывал бокал сухого вина, и все.

– Но один раз сюда вбежала какая-то особа и накинулась на него, – напомнила я.

Карен опять включил кофемашину.

– При мне такого не было. Может, когда мы с семьей отдыхать ездили? В кафе тогда Арам работал, брат жены, а на кухне свояченица с дочкой хозяйничали, выручили нас.

– Можно с Арамом побеседовать? – тут же спросила я.

– Так он в Армении, – пояснил Карен. – Специально в Москву приезжал, чтобы нас в Италию отпустить, каждый год так делает. Мы вернулись, Арам назад улетел.

– Телефончик его скажете? – не сдалась я.

Карен улыбнулся.

– Шурин в селе живет, в горах, у них сотовой связи нет. Со мной раз в два-три месяца связывается, когда в город выбирается. Может, кто и поскандалил здесь, но при мне дебоша не случалось. Вениамин иногда приходил с пожилой дамой, они мило беседовали, смеялись. Платила всегда она. Может, родственница? Еще один раз с ним была женщина лет сорока или чуть больше, дорого одетая, похоже, богатая. Тогда Подольский сам деньги за еду отдал. Приятная дама. Сказала мне: «В прошлый раз у вас не так вкусно кормили. Повара поменяли?» Я ответил: «Нет, мы с семьей уезжали, брат готовил. Теперь он в Армению к себе домой уехал, снова моя жена у плиты». Дама засмеялась: «У нее еда намного вкуснее, чем у вашего брата, получается». Этой спутнице писателя очень сациви понравилось. Три порции домой взяла, вот я ее и запомнил. Вениамин не из тех, кто с дамами скандалит. Уж поверьте, я в людях разбираюсь. И он ко мне с другими женщинами не приходил, только с теми был, о ком я сейчас рассказал. Порядочный человек, не потаскун.

– А с высокого табурета кто упал?

Карен поставил бокал около кофемашины.

– Незнакомая мне посетительница, уже в возрасте, лет шестидесяти. И она не Подольского ждала.