Наталья Александрова - Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!

Так вот, то ли на меня подействовал печальный собачий взгляд, то ли — видение горячей ванны, но я сделала то, что для меня совершенно не характерно.

Я зажала нос, чтобы голос стал гнусаво-простуженным, и проговорила, растягивая слова:

— Спасибо, Алевтина, мы уже нашли человека…

— Нашли?! — переспросила моя собеседница. — Ну ладно, что поделаешь… а я той девушке уже дала ваш адрес… Ну ладно, перезвоню ей, дам отбой… Нелличка, а вы никак простужены? Хотите, пришлю вам хорошего доктора? Очень опытный гомеопат! Просто чудеса творит! Мертвого поднять может…

— Я еще живая! — прогнусавила я. — И мне некогда лечиться, мы же сегодня улетаем…

— Ну и что, Нелличка? Моему зятю как раз нужно было лететь в Гонконг, на научную конференцию, а его, как назло, прихватил радикулит — буквально ни сесть, ни встать! Так этот врач его за двадцать минут поднял на ноги…

В дальнем конце коридора послышались шаги Бориса Алексеевича.

Я прикрыла трубку ладонью и поспешила закончить разговор:

— Спасибо, Алевтина, как-нибудь в следующий раз! — и торопливо повесила трубку.

И можете себе представить — Бонни послал мне самый настоящий заговорщический взгляд! Мол, у нас с тобой теперь появилась своя маленькая тайна! И вообще, держись за меня — не пропадешь!

Едва я успела осмотреться в квартире, как снизу позвонил водитель такси. Хозяин появился в коридоре, уже вполне одетый и с чемоданом, передал мне ключи и попрощался.

— Ну, вы с ним будьте построже! — проговорил он, закрывая дверь.

Надо понимать, что с женой он встретится прямо в аэропорту.

До этого момента Бонни держался вполне скромно и изображал из себя воспитанную собаку. Он дал Борису Алексеевичу обнять себя и поцеловать в морду. Мне показалось, что хозяин огорчен разлукой больше, чем его питомец. Но как только входная дверь закрылась и мы остались одни, дога словно подменили.

Первым делом он выкатил откуда-то из-под дивана потрепанный красно-синий детский мячик, схватил его в пасть и бросил мне. Я замешкалась, и пес выразил свое неодобрение уже знакомым мне низким рычанием. Видимо, он хотел с самого начала показать мне, кто в доме хозяин.

Подняв мячик с пола, я бросила его обратно Бонни. Но сделала это как-то лениво, вяло, без того радостного детского оживления, которым обычно сопровождаются подвижные игры. И пес это отметил строгим взглядом и прежним неодобрительным рычанием. Затем он снова схватил мячик и бросил мне, как бы давая еще один шанс.

Мне вовсе не улыбалось играть в мяч с этакой махиной. Мне вообще хотелось посидеть спокойно, выпить чашечку чаю. Или перехватить чего-то более существенного.

Как уже говорилось, после Петюни на кухне становится как-то нечего делать, так что позавтракала я сегодня кое-как, диетически, как говорила бабушка, «вроде бы и еда на столе, а есть нечего». Хозяйский холодильник был полон продуктов, так что я чудно проведу время.

Но не тут-то было. Едва я сделала шаг к двери, как Бонни с удивительной ловкостью протиснулся мимо и лег в проходе. При этом он поглядел на меня взглядом, каким завуч смотрит на проштрафившегося пятиклассника — вроде бы мягко и приветливо, но несчастный сразу же осознает, что сейчас ему будет очень и очень плохо. Однако я все же не запуганный ребенок. Я тоже сделала строгое лицо и отчеканила:

— Бонни, немедленно дай пройти! Сейчас не время играть!

Чудовище лениво повернуло голову и поглядело на меня фальшиво-грустно.

«Я очень расстроен, Вася, — говорил его взгляд, — совершенно не ожидал от тебя такого наплевательского отношения к своим обязанностям. Думал, мы подружимся… Но раз ты не хочешь жить в мире, то я вынужден принять меры…»

Он отвернулся и застыл как мраморное изваяние. Мячик слонопотам подсунул под левую лапу, что еще усиливало его сходство с каменным львом.

Сгоряча я подошла слишком близко с намерением перепрыгнуть через дога. Я вообще довольно закаленная и развитая девушка — физический труд на свежем воздухе полезен. Однако куда подевалась внешняя лень и неуклюжесть? Этот негодяй крутанулся на месте и щелкнул в воздухе челюстями, как тираннозавр, я едва успела убрать ногу.

«Я же предупреждал, — прорычал он, — ты что, думаешь я шучу?»

Я подумала, что зря согласилась на эту работу. Хотела же убежать — передумала. Захотелось хоть две недели пожить в человеческих условиях. Пожила. Сиди теперь взаперти — ни войти, ни выйти. Ни воды попить, ни еще чего. Может, у него проснулся охранный инстинкт — никого не выпускать?