Дарья Донцова - Тайная связь его величества

– Давай сегодня устроимся в чаще. Я буду девочкой, которая будто бы заблудилась, а ты насильником, напавшим на нее. Мой муж уехал на неделю, я могу домой прийти когда хочу, даже утром.

– Ладно, – согласился ловелас из Авдеевки. – Я знаю одно хорошее местечко, очень для этого подходящее. Только лучше к нему подойти со стороны деревни Зайцево, там есть овражек.

В районе полуночи парочка осуществила задуманное, а потом Витя повел любовницу через чащу к шоссе, где стояла его машина.

До Авдеевки было рукой подать, километра полтора, но Горелов не опасался встречи с деревенскими жителями. Во-первых, в полночь, даже теплую, полнолунную, селяне крепко спят, а во-вторых, парочка расположилась в пяти минутах ходьбы от сторожки, о которой шла дурная слава. Местный люд был уверен, что в до сих пор не развалившейся избушке когда-то жила ведьма, и старательно обходил ее стороной.

Когда любовники очутились на краю лужайки около пышных кустов орешника, Таня хихикнула:

– Какой симпатичный домик. Почему ты мне его раньше не показывал? Давай заглянем туда и еще порезвимся. Теперь я буду бедной девушкой, а ты путником, который просится на ночлег.

Виктор попытался отговорить подружку от этой затеи:

– Там грязно.

– Плевать, – легкомысленно отмахнулась та. – Двигаем!

Таня уже хотела шагнуть вперед, как вдруг дверь избы распахнулась. Шофер моментально упал в кусты, потянув за собой свою спутницу. Огромная, полная, низко висящая над землей луна освещала все вокруг лучше мощного фонаря. И любители острых ощущений увидели, как из избенки вышла женщина. Ее платье-балахон покрывали бордовые пятна, в руках она держала длинный нож с запачканным чем-то темно-красным лезвием. Горелов не сразу узнал Стефанию, невестку Елизаветы Георгиевны Гусевой, – сейчас лицо всегда приветливо улыбающейся дамы было злобно перекошено. Она постояла мгновение на пороге, потом опрометью побежала по тропинке в сторону Авдеевки. Виктор, не отрывавший от нее взгляда, неожиданно понял: на ней вовсе не платье, а полупрозрачная ночная сорочка с кружевами, сквозь которую просвечивает голое тело.

– Ну ваще… – прошептала Таня. – Она что, кого-то убила? Похоже, вся в крови извозюкалась. Давай посмотрим…

Не успел Горелов отреагировать, как его отвязная любовница кинулась к домику и прошмыгнула внутрь. Ему пришлось последовать за ней, и он, очутившись в доме, испытал новый шок. На полу в луже крови распростерлась Ирина Астапова. На шее девушки, свернутый жгутом, лежал бордовый платок.

Несмотря на охвативший его ужас, Виктор сразу сообразил, что случилось. Недавно Ирина, выступая в спектакле в роли ведьмы, оделась как Елизавета Георгиевна, повязала бордовый платок и от души покривлялась на сцене, изображая Гусеву. Горелов самой постановки не видел, но в семь вечера, когда действо завершилось, пошел в магазин купить хлеба и услышал, как местные бабы вовсю обсуждают выходку Иры. Вся Авдеевка знала, что Стефания обожает свекровь. Ее называли «личной собачкой Елизаветы» и подсмеивались над невесткой, которая буквально целовала землю, по которой ступала ее свекровь. Стефа сидела в зале, потому что Ростик и Владик участвовали в постановке. Те же сплетницы взахлеб говорили, как она побагровела, наблюдая за Астаповой. Дураку ясно, как события развивались дальше: Тефи заманила обидчицу своей любимой Елизаветы в сторожку и зарезала ее.

Естественно, Горелов никому не сообщил, что видел ночью в лесу, не побежал в милицию. Понимал, что там его сразу спросят: «А вы что там делали?» Чтобы никто не узнал о его отношениях с Таней, шофер молчал, крепко прикусив язык. Догадывался, как с ним поступит вор в законе, если узнает о том, кто украсил его голову рогами.

Прошли годы, Виктору Петровичу очень захотелось купить Сонечке старинную скрипку, и он решил шантажировать Стефанию. Потребовал от нее денег, велел оставить их в дупле дерева, ночью пришел и забрал пакет.

В конце послания Горелов просил прощения у Адели за то, что приобрел скрипку на средства, полученные таким образом, умолял не забирать ее у Сони. И завершил письмо абзацем: «Я должен был приобрести дочери инструмент! Ведь я никогда не давал на ее воспитание и образование денег, поэтому просто обязан был так поступить. Пойми меня. И прости. Мы с Мариной живем скромно, наш дом в Авдеевке требует ремонта, и Фаину еще надо замуж выдать, ей нужно собрать приданое. Платить мне стали намного меньше, но знай, я скорее умру, чем еще раз обращусь к Стефании Теодоровне Гусевой».