Дарья Донцова - Тайная связь его величества

– Ваня, купить преобразователь голоса легче, чем плюнуть, – заявил Макс. – Он мог сам звякнуть.

– Сейчас да, но пятнадцать лет назад вряд ли.

– Ты не прав, – заспорил Воронов, – я проверил. Да, первые, как их называли, «бормотушки» были не такими совершенными, как сейчас, но тем не менее они работали, продавались в ларьках, где торговали дисками, кассетами. Помнишь грязные будки почти у каждой станции метро?

Я, забыв, что друг меня не видит, кивнул.

– Из них вечно орала малоприятная музыка.

– Да уж, оперы там не ставили, – язвительно заметил Макс. – Короче, Игорь вполне мог сам выманить Владислава. Тот очень шумел, приводил компании, поселил в доме Лику, Тефи потеряла покой, Гарику племянник тоже сильно мешал, вот он и придумал, как вернуть им с мамой тихую, размеренную жизнь.

– Возникает масса вопросов, – не выдержал я. – Зачем нужен бордовый платок? Где Гусев купил ротил? По какой причине он лишил жизни Горелова, Вайнштейн и Лазареву? Почему убивал их в сторожке? Если ты считаешь его преступником, то Пименова не может быть той женщиной, кого подчинил себе маньяк. Зачем Валерия залезла в квартиру Тефи? Мы до сих пор считали – чтобы зарезать ювелира. А теперь получается ерунда. И тогда кто разбил Лере голову?

– Игорь, – выпалил Макс.

– Захотел столь оригинальным способом покончить жизнь самоубийством, поэтому велел Валерии проникнуть в дом? Может, он и Джона Кеннеди застрелил? Макс, ты уперся в одну версию, а в ней зияют дыры. Прости, но ты несешь чушь.

– Думаю, Валерия все эти годы искала того, кто отнял у нее любимую Сонечку, – отчеканил Воронов. – И в конце концов вычислила преступника, решила его наказать. Убить так же, как он лишил жизни скрипачку, – вколоть маньяку мышечный релаксант, медленно резать негодяя и показать ему бордовый платок. Пименова тщательно изучила распорядок дня семьи, влезла по пожарной лестнице…

– Как она попала во двор? – перебил я. – Откуда узнала про платок?

– Проникла в кухню…

– Кто открыл ей окно?

– Очутилась в квартире, а Игорь неожиданно пришел в кухню за водой или поесть захотел…

– Сам говорил, что у него в кабинете есть и холодильник, и СВЧ-печь.

– И ударил Валерию, – не останавливался приятель.

– Чем? Куда подевалось орудие убийства?

– Ты мне надоел! – рассвирепел Воронов. – Почему защищаешь Гусева?

Я постарался подобрать правильные слова.

– Дело маньяка особенное, оно не отпускало тебя пятнадцать лет, было темным, и вдруг забрезжил свет. Прости, Макс, я думаю, что ты теряешь объективность и можешь совершить ошибку, потому что очень хочешь поймать того, кого не стал искать много лет назад твой начальник Бабичев.

В телефоне повисло молчание, мое ухо улавливало лишь легкое потрескивание и шорох. Потом прорезался голос друга:

– Возможно, ты прав. Мне нужна помощь.

– Ради тебя я готов выйти на улицу в костюме «Atdedas», – заверил я.

– В чем? – не понял Воронов.

– Это не совсем удачная шутка, – усмехнулся я. – Говори, что надо?

– У Николетты есть дача в Авдеевке?

– Да, маменька не продала дом, – подтвердил я. – Она его сдает, там сейчас живет приличная семья.

– Значит, если Иван Подушкин завтра приедет в деревню, это никого не удивит? Просто хозяин решил зайти в местную администрацию и узнать, все ли в порядке с коммунальными платежами.

– Макс, в последний раз я посетил поселок в юношеском возрасте. После кончины отца Николетта сразу стала сдавать дачу, – объяснил я. – Матушка сама занимается вопросами, связанными с загородной недвижимостью, я к финансовым делам не допущен.

– Николетта сейчас в Америке, никто не поразится приезду ее сына, которому она поручила проверить, как идут дела, – настаивал Макс.

– Представляю, как изумятся люди, снимающие дачу, – пробормотал я. – Забыл, как их зовут.

– Нет необходимости посещать дом, – перебил меня приятель. – Рули в местную администрацию, выясни, кто в Авдеевке самый старый абориген, и осторожненько расспроси его о смерти Ростика. Заодно собери сплетни о Гусевых.

– Забыл, сколько лет утекло после того происшествия? – спросил я. – О нем небось давно не вспоминают.

– Ошибаешься, это деревня, там помнят все, – заспорил Воронов. – Иногда я езжу к тетке, которая живет в селе за Тверью. В детстве я у нее пару раз лето проводил, и в шесть лет на меня индюк соседский напал – заклокотал, шею раздул, крылья растопырил. Я в ужасе с криком бежать бросился, упал, штаны порвал. А под этот Новый год прикатил к тетушке с презентами, вылез из машины и увидел какую-то бабку. Она на меня глянула и руками всплеснула: «Ну и гость прилетел! Тетке подарки припер? Молодец, не забываешь ее. Вырос ты! Помнишь, как тебя индюк Петровых по селу гонял?»