Дарья Калинина - Музей идеальных фигур

И так как Валера искренне любил свою возлюбленную, то он согласился ей помочь.

– Я не мог оставить Аду наедине с этим человеком. Кто его знает, что ему там взбрело бы в голову? А вдруг он бы ей не поверил? Или полез бы в драку? Или… или вообще решил, что неважно, кем она ему приходилась раньше, теперь-то она его жена, и он имеет на нее все права?

Одним словом, хотя Валере совершенно не нравилась затея Аделаиды выйти замуж за своего отца, а затем признаться ему в том, кто она такая на самом деле, поставив его, как ей представлялось, в унизительное положение. Валера же считал, что горбатого лишь могила исправит. И что если человек регулярно подличает, то надеяться на его раскаяние лишь оттого, что он попал в расставленную ему ловушку, вряд ли стоит.

– Но я не мог ее оставить одну участвовать в этом безумстве, – жалобно произнес Валерий, обращаясь к Алле Георгиевне. – Тетя Алла, вы же меня понимаете?

– Понимаю и ничуточки на тебя не сержусь, Валерочка. Это все затея моей дочери. А ее саму ослепили гнев и обида на отца.

Залесный смотрел на семейку и никак не мог уразуметь, как ему относиться к этим людям. То, что у троицы, как говорится, «не все дома», ему было совершенно ясно. Что Алла Георгиевна, что ее дочь были на редкость не от мира сего. Залесный смотрел на плачущую Аделаиду и поражался про себя тому, как работает ее мозг. Это надо же такое придумать! И на что надеялась эта женщина? Что Пухликов, уразумев, кто перед ним, упадет на колени и горько раскается в содеянном когда-то? По всей видимости, именно на этом и строился расчет Аделаиды. Она слишком давно играла в театре и перестала отличать правду от вымысла.

– Знаете, меня поразила ваша история, – откровенно признался всем троим сыщик. – И если бы мне кто-то со стороны рассказал такое, я бы тому человеку не поверил.

– В голове не укладывается, как можно быть такими наивными, – хмыкнул один из оперативников.

И все же Залесному казалось, что эти трое рассказывают чистую правду.

– Предположим, я поверю в ту лабуду, которую вы мне тут наплели. Но каким образом вам удалось заманить Пухликова на дачу Валерия вместо Турции?

– Я сказала, что должна взять там одну вещь, – призналась Аделаида. – Очень ценную вещь, которая иначе может потеряться.

– И он согласился?

– Сначала сделал мне выговор, что нельзя раздавать направо и налево вещи, имеющие ценность. Но ругал не очень сильно и согласился, что до самолета мы можем смотаться в деревню.

Ну правильно, ведь сделку с продажей коттеджа можно было совершить в любой другой день. Покупатели – Алиса Ем и ее муж – крепко сидели на крючке и никуда бы не делись.

Но когда все трое оказались в домике Валерия в деревне, где Аделаида планировала провести откровенный разговор со своим отцом, все пошло не так, как надо.

– Он совсем не обрадовался, узнав, что я его дочь. Более того, никаких теплых чувств ко мне у него не возникло. Он говорил только про билеты на самолет и путевку в Турцию, деньги за которые нам никто не вернет. А потом он заявил, что я его подставила, развела на деньги. Мне кажется, он мог бы меня даже ударить, но к счастью, рядом был Валера.

– Я услышал, как этот тип орет на Аду, и прибежал ей на выручку.

Увидев Валерия, который заступился за Аду, Пухликов смекнул, что попал в скверную ситуацию.

– Он явно струхнул, но продолжал орать. Угрожал нам судом, кричал, что Ада – аферистка. Сказал, что посадит ее за решетку.

– И не только меня одну, но и маму, и Валеру.

– И все время твердил, что ему полагается возмещение за нанесенную обиду и моральный ущерб.

В общем, господин Пухликов повел себя совсем иначе, чем представлялось Аделаиде. Она была в ужасе и отчаянии.

– Я понимал, что выпускать этого типа никак нельзя. Надо было предварительно договориться с ним.

Чтобы удержать рвущегося в бой Пухликова, Валерий скрутил последнего. После того как впавший в агрессию Пухликов был усмирен и стреножен, парочка принялась обдумывать ситуацию. То, что все пошло совсем не по плану, здорово их напугало.

– Мы так растерялись, что совершенно не понимали, как вести себя дальше. Но потом Валера сказал, что нам всем необходимо успокоиться. Выкурить трубку мира, так он сказал.

Валера считал, что, когда Пухликов смирится с мыслью о потере турецкого рая, он сможет более адекватно воспринимать поступок дочери.

– Ты его дочь, нравится ему это или нет. Да еще вы и поженились. Я не одобрял твою идею с самого начала. Да и суд, если дело дойдет до него, вряд ли поверит, что тобой двигало исключительно желание добиться справедливости.