Наталья Александрова - Позолоченный ключик

— Нехорошо как-то… чтобы все завидовали…

— Вот такой человек. Зовут его, кстати, Вениамин Александрович Крошечкин.

— Веник, значит, — усмехнулась Лола.

— Точно! Имя характеру соответствует. Тебе нужно его очаровать, чтобы смотрел тебе в глаза, ел с руки и честно рассказал все, что он знает о записной книжке в черном коленкоровом переплете. Подозреваю, что он ее и в глаза не видел, но будем действовать методом исключения. Ничего другого не остается.

— Ох, ну как же не хочется… — вздохнула Лола. — Вечно ты заставляешь меня валандаться с разными козлами. Нет бы предложил когда-нибудь пообщаться с приличным человеком!

— Приличные люди записные книжки не воруют, — наставительно произнес Маркиз. — Впрочем, все может быть. Нас интересуют четверо: экономка, шофер, он же садовник, этот самый Веник и сосед. С экономкой я сам поговорю, экономки все всегда лучше всех знают, из остальных можешь выбирать.

— А сосед симпатичный?

— Угу, симпатичный, только лет ему семьдесят…

— Противный ты, Ленька! — надулась Лола. — Ладно, так и быть, беру Веника.

На следующее утро Маркиз встал очень рано и отправился в коттеджный поселок Ромашки, где находился загородный дом покойного Николая Львовича. По пути Лёня прикидывал способы познакомиться с экономкой Анной Степановной и провентилировать вопрос о записной книжке. Перебрав варианты, он решил понадеяться на счастливый случай. Иногда такая тактика приносила свои плоды.

Лёня подъехал к шлагбауму, который закрывал въезд в коттеджный поселок. В будке возле шлагбаума дремал плотный мужчина в черной, несколько тесноватой ему униформе охранника. При виде машины Маркиза он широко зевнул, потянулся, выглянул в окошко и пробубнил заспанным голосом:

— Кто? К кому? Пропуск имеется?

Лёня придал своему лицу строгое выражение и отчеканил:

— Спим на посту? Бдительность утратили? Почему пуговица не застегнута?

— Что? — переспросил охранник и машинально проверил верхнюю пуговицу форменной куртки.

— Известно что! — оборвал его Лёня. — Фамилия, звание, номер полевой почты!

— Капитан запаса Свиристенко! — выпалил охранник. — А вы, извиняюсь, кто будете и по какому поводу?

— Расслабились, капитан! Отвечаете не по уставу! Со старшим по званию разговариваете неподобающим образом!

— Извиняюсь, не знал…

— А должны! Подполковник Несгибайло! — Маркиз помахал перед носом охранника новеньким красивым удостоверением. У него было несколько таких удостоверений, на разные случаи жизни, и все очень хорошие, гораздо лучше настоящих.

— Внеочередная инспекция! — продолжил Лёня, добавив строгости в голос. — Проверяю наличие отсутствия и состояние готовности. Как у вас с этим вопросом?

— Всегда! — испуганно рапортовал охранник, выпучив глаза и преданно глядя на Лёню. — А что, поступали сигналы?

— Насчет этого не могу сказать, капитан, — сами понимаете, информация секретная, для служебного пользования, с грифом «перед прочтением сжечь». Но вы должны безотносительно соблюдать бдительность и выполнять инструкции, как предписано уставом! А сейчас незамедлительно обеспечьте доступ на объект для исполнения мною служебных и сопутствующих обязанностей!

— Всегда! — повторил охранник, поднял шлагбаум и проводил Лёнину машину растерянным взглядом.

Лёня проехал на территорию поселка и медленно покатил вдоль высоких заборов, из-за которых выглядывали черепичные крыши и нарядные башенки.

Сверившись с планом, которым его снабдил Старицкий, он без труда нашел коттедж покойного Николая Львовича. Этот коттедж ничем не выделялся из общего ряда — такой же высокий глухой забор, такие же раздвижные металлические ворота, только перед этими воротами стояла немолодая женщина с растерянным лицом.

Маркиз бросил еще взгляд на соседний коттедж, тот, где жил сосед-шахматист. С виду этот дом был такой же, только забор повыше и камера не одна, над входом, а несколько, по периметру.

«Серьезная охрана, — подумал Лёня. — Говорил же клиент, что сосед вроде бы удалился от дел, но человек жесткий, непростой. Не иначе был раньше криминальным типом… Ох, не люблю я с криминалом связываться…»

Лёня затормозил и оглядел женщину, стоящую у ворот.

Несомненно, это была экономка покойного Николая Львовича Анна Степановна.

На вид ей было лет шестьдесят или побольше. Она была небольшого роста и вся кругленькая — и фигура, и лицо. На круглом румяном лице выделялись такие же круглые глаза. Морщинки у глаз и в углах рта говорили о том, что эта женщина была улыбчивой и жизнерадостной, только не сейчас: сейчас, кроме упомянутой растерянности, ее лицо выражало обиду и горечь. Возле ног женщины стоял большой потертый чемодан. Видно было, что собирала она его кое-как, второпях — из угла чемодана торчал рукав коричневого плюшевого халата, похожий на собачий хвост, отчего сам чемодан напоминал большую старую дворнягу.