Татьяна Сахарова: Бисер для трех поросят

Поравнявшись с Федей и послав ему обворожительную улыбку, я с удовольствием наблюдала, как при виде меня господин Вейнберг круто переменился в лице. Для усугубления произведенного эффекта я воспользовалась тем, что трибуна надежно скрывала от зрителей наши ноги, и впечатала свою шпильку в гладкую отполированную поверхность его ботинка. От боли Федя поморщился, но физиономию все же удержал. Я всучила ему букет и запечатлела на его выбритой щеке невинный, чисто официальный поцелуй, прошипев при этом: «Сволочь!» После чего с гордо поднятой головой поплыла назад на свое место, не забывая по пути зубоскалить зрительному залу.

Мероприятие близилось к логическому завершению. Еще парочка коротких речей, завершающее слово ректора, церемонное стояние под звуки государственного гимна.

Я не стала спускаться вместе с коллегами со сцены, а проскользнула за кулисы и двинула служебными коридорами на выход. Меньше всего мне хотелось сейчас давиться бутербродами в обществе великолепного спонсора, которого руководство наверняка затащит на фуршет. Поэтому, впрыгнув в свою «Вольво», я рванула с места и только потом подумала, куда мне, собственно, ехать. Дома в одиночестве точно взвою от полной безнадеги. К Женьке в ресторан? Так ей не до моих переживаний. У нее собеседования с кандидатами. Меньше всего мне хотелось сейчас принимать непосредственное участие в отборе персонала.

Чтобы выпустить из крови адреналин, я просто вырулила на ближайшую трассу и понеслась за пределы города куда глаза глядят.

Леночка Тюрина старательно полировала специальной пилочкой ноготки, подолгу любуясь каждым обработанным пальчиком. И как это шеф ухитряется столько времени ее не замечать?! Личико — загляденье, Дженнифер Лопес отдыхает. Точеная фигурка нарочито затянута в облегающие топики, аппетитная попочка почти вываливается из-под узенького лоскутка ткани, гордо именуемого юбкой. А он в ее сторону даже не глядит. Только бумаги свои дурацкие пачками на печать отдает. Писатель, елы-палы! Нашел, блин, себе машинистку. Разве для этого она битый час по утрам накладывает на мордашку тонны французской штукатурки? Разве для этого она ободрала родителей и забила шкаф дорогущими шмотками? Разве это обещал ей Демин, протежируя на перспективную секретарскую должность? Если за ближайшие пару недель шеф так и не разродится, то лучше подыскать себе другое местечко. Тот же «Кредитэкспобанк», например. Чем не вариант? Правда, глава правления шибко старый. И жирный ко всему, кабан кабаном. Зато, понаслышке, до женских прелестей падкий. Там-то уж точно не придется день-деньской щелкать нежными пальчиками по проклятой клавиатуре.

Дверь приемной гулко распахнулась. Федор Митрофанович влетел ураганом с огромным букетом роз наперевес.

«Ну, наконец-то дозрел, — мелькнуло в голове у Леночки. — Цветы — хорошее начало многообещающих отношений».

Но она ошиблась. Настроение у Вейнберга было совсем не романтическое. Он пулей пролетел в свой кабинет, бросив на ходу:

— Демина ко мне! Срочно!

Ишь какой! Ни тебе зрасьте, ни тебе до свидания! Демина ему срочно подавай. И букет, жлобина, с собой в кабинет уволок. Зачем только, интересно? Не начальнику же охраны вручать его надумал? Леночка связалась по внутреннему телефону с Деминым и передала тому распоряжение.

Петр Станиславович явился незамедлительно. Как всегда собранный, подтянутый и совершенно безэмоциональный. Не человек, а робот какой-то. И хотя он лично сосватал Леночку на секретарское место, она его откровенно побаивалась.

Проследовав в кабинет шефа, Демин плотно прикрыл за собой двери. Девушку так и распирало любопытство. Особенно интриговал огромный букет роз. Вроде бы никаких юбилеев в концерне сегодня не предвидится. Соблазн включить селекторную связь и потихоньку подслушать разговор был чертовски велик. Но в кабинете Вейнберга незамедлительно раздастся характерный щелчок, поэтому с крамольной идеей пришлось распрощаться.

Однако никакие уловки не понадобились. Минут через десять из кабинета начальника понесся оглушительный ор. Да такой, что если бы не капитальные металлопластиковые окна, то стекла в приемной непременно бы повылетали. И, хотя из обрывочных выкриков шефа, щедро сдобренных отборным мужицким матом, невозможно было ухватить всей сути конфликта, стало ясно одно: у начальника охраны сегодня фатальный день.

От удивления Леночка приоткрыла пухленькие, старательно напомаженные блеском губки. За полтора месяца ее карьеры шеф ни разу ни на кого не повысил голос. Тем более никогда не употреблял в речи ненормативную лексику. Даже когда она в свой третий рабочий день нечаянно опрокинула ярко-алый лак для ногтей на свежеподписанный кредитный договор между концерном и каким-то питерским банком, Вейнберг лишь слегка скрипнул зубами и вежливо попросил ее впредь быть поаккуратней. И вот сейчас этот спокойный и уравновешенный человек орал так, что Леночкины, не привыкшие к грубым выражениям ушки сами собой свернулись в тоненькие трубочки и так и обвисли в полном недоумении.