Наталья Александрова - Отдых не для слабонервных

– Помогите!

Только теперь до Надежды дошло истинное положение вещей. Никакое это не свидание. Высокий мужчина в дорогом костюме затащил сюда какую-то несчастную девушку и убивает ее…

И еще одно мгновенное озарение вспыхнуло в ее мозгу. Она поняла, кто эта девушка.

Это Таша Синицына! Ведь она должна была ждать здесь Надежду!

Раздумывать было некогда.

Надежда бросилась вперед, схватила первое, что попалось ей под руку – это было хромированное ведро для мусора, – и изо всех сил обрушила это ведро на голову мужчины.

Тот отшатнулся, покачнулся и удивительно медленно, как в замедленной съемке, повернулся к Надежде.

Как в замедленной съемке – или как во сне.

Надежда несколько раз видела этот сон.

Незнакомец, опасный и угрожающий, медленно и неотвратимо поворачивается к ней – и она с ужасом видит, что у него нет лица, что на месте лица у него пустой безглазый овал…

И сейчас с затаенным ужасом она ждала чего-то подобного.

Однако, когда незнакомец повернулся к ней, с некоторым облегчением Надежда увидела его лицо.

Красивое, породистое, ухоженное лицо.

Лицо нового инвестора клиники «Филомена» Михаила Кропачева. Правда, сейчас он выглядел не так безупречно, как на сцене, – дорогой костюм был помят, шелковый галстук сбился на сторону, но самое главное – породистое лицо перекошено яростью, волосы растрепаны, по лбу стекала капля крови из рассеченной мусорным ведром головы.

– Ты еще кто такая?! – проревел Кропачев, как раненый медведь.

Он шагнул к Надежде, позабыв о Таше Синицыной, и вдруг ноги его подогнулись, и Кропачев упал на колени.

Теперь Надежда увидела Ташу. Девушка со стоном поднялась на ноги, покачнулась, сделала шаг вперед и упала на пол. Костюм на ней был разорван, лицо пылало, на шее виднелись синяки – должно быть, Кропачев пытался ее задушить. Глаза ее были полуоткрыты, она хрипло, тяжело дышала.

Надежда, которая уже выскочила было в коридор, поняла, что не может оставить девушку без помощи, и бросилась к ней, наклонилась, чтобы помочь.

– Это… он! – проговорила Таша хриплым непослушным голосом, показывая на Кропачева. – Это он тот человек, которому делали операцию одновременно с Шубиным! Это его лицо на разных стадиях операции было на фотографиях!

С трудом выговорив эти слова, Таша без сил вытянулась на полу.

– Держись! – Надежда схватила ее за руки, сжала, как будто пыталась перелить в девушку часть своих жизненных сил.

И тут почувствовала, как правая рука Таши ответила ей слабым пожатием, а потом из этой руки в ладонь Надежды перекатился какой-то маленький плоский предмет. После этого рука Таши ослабела, глаза закрылись.

– Все никак не уймешься? – За спиной Надежды раздался голос Кропачева, он оттолкнул Надежду и наклонился над Ташей: – Где эти фотографии? Отдай их мне, отдай сейчас же, тогда, может быть, я оставлю тебя в живых!

Таша ничего не ответила – она потеряла сознание.

Тогда Кропачев повернулся к Надежде:

– Кто ты такая? Что ты знаешь об этом деле? Что она тебе рассказала?

Надежда не слушала Кропачева: она уставилась на дверь за его спиной.

– Думаешь купить меня на такой дешевый трюк? – прошипел мужчина и схватил Надежду за горло.

Но в это время дверь туалета в самом деле открылась, и на пороге появились двое в черном. Геша и Стас проследили за Надеждой до этой двери и теперь вошли, чтобы разобраться с ней.

Кропачев услышал скрип двери и увидел отражения напарников в хромированной поверхности сушилки для рук. Мгновенно забыв о Надежде, он упал на пол, откатился в сторону, одновременно выдергивая из наплечной кобуры пистолет. В следующее мгновение почти одновременно прогремели три выстрела.

Надежда на какое-то время оглохла. Кроме того, от страха она зажмурила глаза и несколько бесконечных секунд боялась их открыть, ожидая боли, а может быть, даже смерти.

Ничего, однако, не происходило.

Тогда она осторожно приоткрыла один глаз, потом второй.

Возле двери лежали двое в черном. Геша не подавал признаков жизни, посреди лба у него чернела аккуратная дырочка. Стасу повезло больше: он тяжело, хрипло дышал, грудь его была залита кровью, но он был жив.

Напротив них, рядом с Ташей полулежал, привалившись к стене, Кропачев. Он тоже был тяжело ранен и не мог встать, должно быть, пуля задела позвоночник, но глаза его были открыты, он переводил мрачный взгляд с «людей в черном» на Надежду и Ташу. В полуметре от его правой руки лежал плоский черный пистолет.