Дарья Донцова - Магия госпожи Метелицы

– Ясно, – поскучнел Иван, – сейчас начнет денег просить. Отфутболь его.

Таня попятилась.

– Не получится, она настырная, хуже мухи. Я не один раз повторила: «Зарецкого нет», – а она: «Ничего, я подожду», – и сидит. Лучше с ней минутку поговорить. Она вас все равно поймает, выйдете из кабинета, а баба тут как тут.

– Татьяна, перестань меня путать, – рассердился шеф. – Кто в приемной?

– Женщина! – отрапортовала секретарь.

– Тогда почему ты сказала: «Прозаик Рогов-Ростовский»? – вопросил Зарецкий.

– Тетка – его представитель, – внесла ясность Танюша, – липучка – рубль штучка. Мой вам совет с ней поговорить, в противном случае она у вас под дверью заночует.

Я встала.

– Иван Николаевич, я поеду домой.

Зарецкий хотел что-то сказать, но в этот момент створка приоткрылась, и в кабинет всунулась толстая дама в очках.

– Разрешите? Я прозаик Ногов-Архангельский.

– Прошу вас, – сухо отозвался Иван Николаевич.

Литагент сделала шаг, увидела меня. Прищурилась и воскликнула:

– Арина Виолова?

Я кивнула.

– Рада встрече, – и стала обходить посетительницу, но та, вместо того чтобы посторониться, указала на меня пальцем и тоном самодержца, беседующего с холопом, заявила:

– Виолова! Жди меня в приемной. Освобожусь, и мы побеседуем.

Последние слова прозвучали угрожающе, и Зарецкий, прекрасно понявший это, побагровел.

Мы с Таней вышли в холл.

– Похоже, мадам ку-ку, с приветом, – повертела пальцем у виска секретарша. – Сейчас ей босс коротенечко объяснит, как с Виолой Ленинидовной общаться надо. Вот же коза с претензиями!

– Ты вроде назвала ее Рогов-Ростовский, а она Ногов-Архангельский, – улыбнулась я.

– Города перепутала, не Ростов, а Архангельск, – не стала отрицать Таня.

– И рога с ногами тоже перепутала, – захихикала я.

– Да тут с ума сойдешь, – махнула рукой секретарша.

Я поболтала пару минут с Танечкой, вышла из «Элефанта» и позвонила Платонову с вопросом:

– Знаешь, что придумал Зарецкий? Хочет, чтобы я изображала частного детектива.

– Тебе не впервой, – отозвался Андрей, – и ты всегда проделываешь это с большим удовольствием.

– Не имею желания работать Шерлоком Холмсом для телепрограммы, – рассердилась я. – Да, иногда я ввязываюсь в расследование и потом пишу о нем книгу. Но делаю это исключительно по собственному желанию, а не для показа на экране.

– Ты же знаешь Ивана, – попытался остудить меня приятель, – если он чего вбил себе в голову, то умрет, но сделает.

– Зарецкий умный человек, он понимает, что иногда лучше дать задний ход, – заспорила я. – Не думаю, что ему захочется вступать в конфронтацию с твоим начальством. Сделай одолжение, звякни Ивану и объясни: твое руководство будет недовольно активностью писательницы…

– Не получится, – перебил меня Андрей, – Ваня оказался расторопнее, он уже связался с моим шефом, а тот пришел в экстаз, захлопал крыльями, затряс нимбом: «Отличная идея, надо рассказывать всем, как успешно работает полиция, легко раскрывая сложные преступления. Перед нами свыше поставлена задача создать положительный образ полицейского. Участие в шоу поможет ее выполнить. Пусть писательница ковыряется, как умеет, ничего у нее не выйдет, только насмешит народ, а наши профи окажутся на высоте». Мне придется топать в студию и вещать о том, как вел расследование. Извини, Вилка, рад бы помочь, да сам в костер угодил. У Вани родилась плохая идея – ты облажаешься, а мне придется прилюдно о твоих ошибках говорить. Наш босс хочет показать, что у него под началом работают асы, а любителям нечего лезть в расследование.

– Иван верит в мой ум, – засмеялась я, – предполагает, что я тебя умою. Кислый вид на финальной программе может быть у тебя. И ты не понял замысел Ивана Николаевича и телевизионщиков, не допер, что они затеяли.

– Сделать тупую программу, – ответил Платонов. – О чем еще тут думать?

– Нет, – усмехнулась я, – продюсеру нужен скандал, он привлекает зрителей. Иван это распрекрасно знает. Основная задача режиссеров шоу поссорить нас с тобой.

– Зачем? – удивился Андрей. – Если в команде разлад, положительного результата не жди.

– А он им и не нужен, – мрачно сказала я. – Зарецкий спит и видит, как мои книги бьют по тиражам Смолякову. Без разницы, смогу я найти преступника или нет, главное, чтобы я подольше оставалась на телеэкране. Писателей сейчас пруд пруди, заходит человек в магазин, у него глаза разбегаются: кого купить? Книги недешевы, жаль выкинуть несколько сотен рублей на некачественное чтиво. Поэтому люди предпочитают авторов, чье имя на слуху. Массовый читатель наивно полагает: если писатель светится на экране, значит, он хорошо пишет, плохого в эфир не позовут. Начнет человек рыться на полках: Иванов, Петров, Сидоров… О! Виолова! Я видел ее в шоу! Возьму детектив Арины, она известный человек. Вот зачем надо подольше мельтешить в телевизоре, чтобы тебя запомнили, выделили из общей массы. Ну а дальше все зависит от тебя, если ты интересно пишешь, тираж пойдет вверх. Если из-под твоего пера выходит тягомотная нудятина, тогда ничего хорошего не получится. Никакая реклама не спасет того, кто не может увлечь читателя. Кстати, зритель больше сочувствует проигравшему, чем победителю, последний часто вызывает зависть. Телевизионному начальству же не нужен успех следователя, как-то сладко получится, мужик быстро раскрыл дело, фу, неинтересно. Вот если он запутается, спасует, тогда можно вволю поглумиться, создать еще пару программ под названием «Неудачник из полиции». Если мы с тобой объединимся в команду, то, вполне вероятно, сумеем вычислить преступника, и скандала не будет. Поэтому сейчас меня и тебя пытаются развести по разные стороны баррикады. Андрюша, нам надо быть хитрее. Давай изобразим, что поругались, терпеть друг друга не можем, а сами будем работать в паре.