Галина Куликова - Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы

Настю будто окатили ледяной водой, она в ужасе отпрянула назад. Деваться было решительно некуда – только обратно в кабинет Медведовского. Она вбежала туда и в панике стала озираться по сторонам. В кабинете имелся один-единственный шкаф, загнанный в самый угол. Шкаф, как ему и положено летом, оказался пуст. На вешалке болтался один только зонт, подвешенный за хвостик. Настя влезла внутрь и, ломая ногти, прихлопнула за собой дверцы. Прислушалась. Прошло несколько секунд, которые громко отсчитало ее сердце, и Ясюкевич появился в кабинете.

Настя не видела его, но хорошо слышала. Он прошел совсем близко, словно большой осторожный кот. Скрипнуло кресло. На минуту в помещении повисла ватная тишина. Потом стукнула дверь, и голос Медведовского воскликнул:

– Слава богу, что вы уже здесь! Я так перенервничал!

– Где она? – Ясюкевич так рявкнул, что Настя чуть не упала в своем шкафу.

– Не знаю, – испугался тот. – Я оставил ее тут… Просил подождать… А сам побежал вас встречать, предупредить охрану…

– Как она представилась?

– Ни… никак.

– Кретин! – процедил Ясюкевич. – Форменный кретин.

Повисла небольшая пауза, потом Ясюкевич снова заговорил, по всей видимости, в телефонную трубку:

– Так, ребята. Из офиса она ушла. Ушла только что. Начинайте искать с верхних этажей. Она могла от страха забиться под крышу. – Он оборвал связь и снова обратился к гендиректору: – Что она тебе сказала?

– Она все про вас знает! – Голос Медведовского трепетал от ужаса, словно бумажный флажок от ветра. – Она показала мне вашу визитку. Сказала, что вы убиваете людей…

– Мою визитку?

– Нет, фирмы. Фирмы!

– Посмотри на снимок, – перебил его лепет Ясюкевич. – Это она? Да не трясись, гляди внимательнее!

– Она, точно, – ответил Медведовский, неожиданно обрадовавшись Настиному снимку. – Только теперь у нее короткая стрижка и очки. Узкие такие очки…

– Я знаю, – оборвал Ясюкевич, и Настя помертвела.

«Откуда у них моя фотография? – пронеслось в ее голове. – Как они меня вычислили?!»

– Вот что, Медведовский, – приказал между тем Ясюкевич. – Возможно, она еще в здании. Возьми несколько фотографий, иди предупреди охрану внизу, чтобы ее задержали. Под любым предлогом. Скажи, что она украла у тебя важные документы. А я отдам распоряжения своим людям.

– Ага, – пробормотал Медведовский и вышел. Ясюкевич принялся ходить взад и вперед мимо шкафа и отдавать распоряжения по телефону:

– Ищите ее в каком-нибудь укромном местечке в туалете, за портьерами, в шкафу…

Когда он сказал – в шкафу, Настя зажала рот двумя руками. Какого же маху она дала! Медведовский-то, выходит, с ними заодно! Значит, это не бедные родственники «заказывают» супружеские пары, ее расчеты оказались неверными. В реальной жизни все не так, а как – она не могла сообразить. Она понимала еще меньше, чем прежде. Впрочем, голова ей не служила сейчас, как положено. Голова отказалась думать, а только смотрела и слушала. При этом была такой пустой, словно никаких мозгов в ней сроду не водилось.

Снаружи несколько раз тоненько чирикнул сотовый.

– Да! – нервно ответил Ясюкевич, снова проходя в опасной близости от шкафа. – На каком этаже? На десятом? Хорошо, я сейчас подойду, ничего не предпринимайте.

Послышались приглушенные ковром шаги, закрылась дверь, и наступила тишина. Обливаясь потом, Настя выбралась из шкафа и, подлетев к двери, выглянула в приемную – никого. Теперь дверь в коридор. Сквозь щелку она увидела, что Ясюкевич прошел половину коридора и повернул к лифтам. Настя вслушивалась так, что у нее кровь шумела в ушах от напряжения. Вот, кажется, лифт пришел. Теперь двери закрылись. Он уехал! На десятый этаж.

Настя подумала, что никто, кроме Ясюкевича, не знает ее хорошо. Так хорошо, чтобы с первого взгляда, с лету, сообразить, кто перед ним. Она сняла и сунула в сумочку «засвеченные» очки, прихватив со стола Эльвиры другие – большие, в старомодной оправе грязно-розового цвета. Попеременно то приседая, то приподнимаясь на цыпочки, она добежала до лестницы, опасаясь, что навстречу ей сейчас выйдет кто-нибудь опасный, кто крикнет ей: «Стой!» – и бросится в погоню – сильный и страшный. «Интересно, что они собираются со мной делать? Ударят по голове? Сделают укол и на носилках вынесут из здания? Сразу убьют? Или попытаются сначала вытянуть из меня все, что я знаю? А что, если я под пытками скажу, что знаю? И разболтаю им про Люсю, про Никифорова… Господи, какой ужас!»