Дарья Калинина - Смех и смертный грех

Запрет более чем разумный, учитывая то количество туристов, которые посещали Валаам в теплое, да и не только теплое время года. Если каждый вздумает топтаться и бродить всюду, где ему вздумается, то очень скоро многотысячные толпы изуродуют самобытную красоту острова.

Так что все быстро смирились с этим запретом, тем более что отставать ни у кого особого желания и не возникало. Таня двигалась быстро и проворно. Ей были явно хорошо знакомы все эти тропинки, она неслась вперед легко, не оглядываясь. И многим, особенно тучным пожилым дамам, было трудно успевать за этой шустрой девочкой.

— Уф! — пыхтел, обливаясь потом, папа Эдика. — Ну и егоза! Куда она так мчится? Ведь не пожар!

— У нее большая программа, — заступилась Екатерина Леопольдовна, которая, надо сказать, и сама дышала несколько чаще, чем обычно. — Девочка хочет показать нам как можно больше.

— Вечно ты за всех заступаешься!

Четверо молодых друзей относительно легко поспевали за экскурсоводом. К тому же на всем протяжении пути случались остановки, то на горной круче, откуда открывался поистине замечательный вид на бухту, то у отвесной каменной гряды, то у молочной фермы. И конечно, возле скитов, всего их Леся насчитала пять штук. Некоторые были обжиты и внутрь пускали туристов. Иные были закрыты для посторонних, на них можно было смотреть лишь снаружи.

Леся обнаружила в толпе экскурсантов того самого пузытого дядьку, который сегодня утром с таким недовольным видом рассматривал яблони в монастырском саду. Он и сейчас был недоволен. Хотя они стояли в красивейшем месте возле Гефсиманского скита, где был разбит одноименный сад.

— Именно в Гефсиманском саду Спасителя задержала римская стража и иудейские священники, которых привел туда Иуда. В память об этом событии монахи острова разбили здесь сад.

Сад был замечательный, хотя находился он за оградой, и полностью осмотреть его было нельзя.

— Опять яблони! — услышала Леся недовольное бормотание за своей спиной. — И чего они всюду эти яблоки пихают?

Она оглянулась и увидела своего знакомого ворчуна. Он на Лесю не смотрел, был занят своими мыслями, и настроение у него было явно препаршивое. Бывают же такие люди, все им не по вкусу!

Впрочем, Леся отметила, что теперь этот товарищ двигался рядом с экскурсоводом, стараясь не отставать от нее ни на шаг. И поминутно о чем-то осведомлялся у нее. Таня отвечала ему сначала с улыбкой, потом просто миролюбиво и наконец начала потихоньку ускорять шаг, чтобы отделаться от докучливого собеседника.

Лесе стало любопытно, о чем этот тип допытывается у их экскурсовода. Она тоже прибавила шагу. Вскоре ей удалось догнать эту парочку, и она услышала:

— Когда же будут ели? — спрашивал недовольный у Тани.

— Они тут повсюду.

— Нет, я имею в виду, когда же возле скитов мы увидим ели?

— Чуть дальше будет аллея из вековых дубов.

— Нет, дубы меня не интересуют. Скажите, а ели там будут? — упрямо интересовался этот товарищ.

Видимо, такой интерес к елям был для экскурсовода в новинку, так что она лишь недоуменно косилась на странного гостя и все ускоряла и ускоряла шаг, стараясь отделаться от его общества. Благодаря этому их группа неслась с такой скоростью, что скоро стало ясно — добром это не кончится.

— Стойте! — внезапно раздался сзади громкий голос. — Человеку плохо!

Все резко затормозили, причем многие, как заметила Леся, тут же попадали на обочину. Кто-то устроился прямо на травке, единственное лежащее вдоль дороги бревно оказалось густо облепленным усталыми путниками. Другие сидели на корточках, так что на призыв о помощи бросились лишь сама экскурсовод и наши друзья. Первую призывал долг, а друзьям показался знакомым голос зовущего.

— Это не Игорь кричал?

— То-то и оно, что мне тоже так показалось.

На помощь звал и впрямь Игорь. Он стоял посредине дороги, беспомощно глядя на упавшую в пыль мать.

— Лариса! — подбежали к ней друзья. — Что с тобой?

Но женщина не отвечала. Лицо у нее было бледное до синевы, а губы мелко дрожали.

— Мне кажется, она без сознания.

— Что же делать?

— Надо возвращаться назад.

— Мы прошли уже больше половины пути, — возразила экскурсовод. — Назад возвращаться дольше. Надо продолжать двигаться вперед.

— А как же мама?

— Соорудим носилки и понесем ее на руках. Пойдем коротким путем и через полчаса будем в Никольской бухте, где стоит ваш теплоход.

С помощью курток и другой одежды, которую пожертвовали родственники пострадавшей, Ларису удалось уложить на импровизированные носилки, и четверо наиболее крепких мужчин понесли ее вперед. Леся поискала глазами в толпе толстячка — приятеля Ларисы. Но он держался поодаль и попытки приблизиться к Ларисе не делал. А когда Леся предложила ему понести носилки, он странно замялся и отошел в сторону, не сказав ни слова.