Сельма Эйчлер - Убийства – помеха любви

После теплого душа и аскетичного завтрака я набрала номер Эллен. Будем надеяться, что она уже встала. В любом случае, ждать я не собираюсь.

– Ну? – спросила я, как только Эллен сняла трубку.

– Тетя Дез?

– Угу.

– А я как раз собиралась тебе звонить, но боялась, что слишком рано.

– А я думала, что ты еще спишь.

– Ох, я почти не спала. Вскочила ни свет ни заря…

– Ну, рассказывай!

– Все чудесно! Он такой замечательный…

– Куда вы ходили?

– Сначала пообедали в Гринвич-Виллидж, в потрясающем итальянском ресторанчике, называется «Эннио и Майкл». Там подают самую лучшую телятину по-соррентски. Это, знаешь, мясо с…

– Про меню расскажешь потом! Переходи к главному блюду.

– Тетя Дез! – взмолилась Эллен.

– Шучу-шучу. Что вы делали после обеда?

– Пошли смотреть «Красотку». Восхитительный фильм!

– А потом?

– А потом ненадолго заглянули к Гербу домой. У него потрясающая квартира с двумя спальнями!

– Понятно.

– Нет-нет, ничем таким мы не занимались.

– А я разве что говорю?

– Но подразумеваешь…

– Когда у вас очередное свидание?

– В среду вечером. Мы идем в «Каролину». Знаешь, это комедийный клуб на Бродвее. А как продвигается расследование?

– Насчет швейцара ты была совершенно права! – И я ввела Эллен в курс дела. – Но, увы, это мне ничего не дало, – закончила я, поймав себя на хнычущих интонациях.

– Не беспокойся, тетя Дез, ты раскроешь эти убийства. Обязательно раскроешь!

Самое интересное, что Эллен всегда верит в то, что говорит.

Остаток утра я провела, колошматя по клавиатуре старенькой пишущей машинки, – излагала свои достижения за последние два дня. После чего затеяла генеральную уборку, поскольку моя домоправительница Чармен опять шлялась неведомо где. Вечером мы мирно поужинали со Стюартом, после чего отправились на спектакль одного независимого театрика. Большей мерзости мне видеть не доводилось. Что это полная катастрофа, мы со Стюартом смекнули в первые же десять минут, но из уважения к актерам дотянули до антракта.

Рядом с театром, сразу за утлом, обнаружилась уютная кофейня, и поскольку, торопясь на театральное пиршество, мы пропустили десерт, то заскочили туда угоститься пирожными с кофе. Целый час мы взахлеб обсуждали умственные отклонения драматурга, бездарность режиссера и тупость продюсера. Затем Стюарт спросил, как идет расследование.

– Никак не идет! – И с какой стати мне напоминают о моих неприятностях именно тогда, когда удалось на пару часов о них забыть?

– Знаешь что, Дез… Иногда бывает полезно уехать куда-нибудь на несколько дней. Проветрить мозги и взглянуть на вещи под другим углом. А то так у тебя скоро нервный срыв будет.

– Возможно, ты и прав. Но у меня нет времени. К тому же я не знаю, куда ехать. А даже если б и знала, все мои проблемы все равно ведь останутся со мной.

– Ты неисправима! – досадливо воскликнул Стюарт. – Послушай, у моего брата есть небольшой домик на севере штата. Если передумаешь и все-таки решишь развеяться, то они с женой с радостью согласятся, чтобы ты там пожила. Сами они бывают там крайне редко. Да и я бы с удовольствием составил тебе компанию, но, увы, сначала надо уладить одно запутанное дело.

– Спасибо за предложение, поверь, я очень ценю твою заботу. Однако единственный способ отстраниться от этого расследования – с головой погрузиться в городскую суету.

– Знаешь, там такая тишина, ты не поверишь… Просто невозможно не расслабиться. Ты можешь взять с собой книги…

– У меня на них не хватит терпения.

– Или заняться рыбалкой.

– Еще чего!

– Тогда греблей.

– Я плавать не умею!

– А пешие прогулки?.. – сдался Стюарт. – Ладно, твоя взяла, Дез. Но хотя бы подумай о моем предложении.

– Обещаю.

В тот вечер к нему домой я не поехала. Не смогла почему-то. Сказала, что слишком опустошена и измучена неудачами. Стюарт выказал полное понимание и сочувствие, но я-то видела, что не очень-то он поверил. И ко всем прочим моим невзгодам добавилось чувство вины перед Стюартом.

Глава двадцать шестая

Спала я просто отвратительно. Вертелась с боку на бок аж до половины пятого, отключилась лишь под утро.

И наверное, забыла с вечера завести будиль­ник. А может, просто не услышала его трезвон. Без четверти десять меня разбудил телефонный звонок: ошиблись номером. Я буквально заставила себя дотащиться до офиса, хотя не знаю, зачем так старалась. В тот момент моя способность сосредоточиться была не лучше, чем у недоразвитого пекинеса соседки Харриет. К полудню я оставила даже видимость попыток изобразить трудовую деятельность.