Катарина Ингельман-Сунберг - Кофе с ограблением

На улице завыла автомобильная сигнализация, и где-то вдалеке зажужжал вентилятор. Марта моргнула и проснулась. Снаружи уже рассвело, и глаза довольно долго привыкали к пробивавшемуся сквозь грязное стекло свету. Окна давно требовалось помыть, да и занавески, которые она повесила, чтобы создать уют, нуждались в стирке. Но никто явно не собирался заботиться о чистоте сегодня, а у нее для подобного уже не хватало сил. Марта широко зевнула. Боже праведный, какой тупой она себя чувствовала. После вечеринки, казалось, ее мозги размякли. Однако как здорово они повеселились. А если бы еще успели прибраться и вернуться в свои комнаты… Ну, если бы просто не заснули…

Марта села на край кровати и сунула ноги в тапки. Боже, как неловко все получилось, и директор Матсон орал как резаный. Да, вино и все лекарства, которые они ежедневно получали, явно составили не самый удачный коктейль. Ее взгляд скользнул по ночному столику. Там лежал штопор, полученный ею от Гения «для будущих праздников», как он сказал. Но теперь с этим было покончено. После вечеринки сестра Барбара запирала их всех вместе, и им разрешалось выходить на улицу только в сопровождении кого-то из персонала. Потом они еще получили маленькие красные таблетки «для успокоения». Боже, как тоскливо стало!

Кстати, о таблетках. Почему старых пьяниц всегда пичкают ими? Они же получали лекарств чуть ли не больше, чем еды. Пожалуй, из-за этого они так отупели. Раньше ведь всегда играли в карты и тайком пробирались друг к другу после восьми вечера. Но после того как «Диамант» вступил в свои права, всего этого не стало. Да, теперь они почти ничего не делали, а при попытке затеять карточную игру либо засыпали, либо забывали, какие карты положили. Стины, которая любила Сельму Лагерлёф и Хейденстама, сейчас не хватало даже на то, чтобы полистать еженедельные газеты, а Анна-Грета, обожавшая слушать духовую музыку и песни Йокмоккского Йоке, лишь таращилась на свой проигрыватель, но не прикасалась к пластинкам. Гений уже давным-давно ничего не изобретал, а Грабли забросил свои цветы. Они главным образом смотрели телевизор, но никто ничем не занимался. Нет, что-то пошло не так, совсем не так.

Марта поднялась, оперлась на ролятор и направилась в ванную комнату. Она задумчиво помыла лицо и выполнила остальные обязательные утренние процедуры. Не она ли собиралась протестовать и совершать революции! А сейчас просто ходила по замкнутому кругу и не делала ничего. Она посмотрела на себя в зеркало и заметила, что выглядит просто ужасно. Ее лицо было бледным, а седые волосы торчали клоками в разные стороны. Вздохнув, она потянулась за своей расческой, но случайно толкнула баночку с красными таблетками. Они раскатились по полу и теперь лежали у ее ног. У нее даже желания не возникло поднять их. Марта брезгливо поморщилась и решительным движением спихнула все в канализацию. Потом провела прореживание и среди других пилюль и через несколько дней чувствовала себя гораздо бодрее. Она снова начала вязать и, будучи любительницей детективов, опять погрузилась в мир жутких убийств, существовавших в стопке книг на ее ночном столике. И желание совершить революцию вернулось.

Услышав стук, Гений сразу понял: это Марта. Три решительных удара по двери у самой ручки, а потом тишина. Конечно, она, кто же еще. С улыбкой он сполз с дивана и опустил свитер на свой круглый живот. Давно она не приходила к нему. Каждый день он собирался навестить ее вечером, но засыпал перед телевизором. Он огляделся в поисках картонной коробки, торопливо собрал туда свои записи и инструменты с придиванного столика и отправил все под кровать. Две голубые рубашки и несколько носков с дырками он спрятал за подушками дивана, а хлебные крошки сдул на пол. Закончив с этим, выключил телевизор и пошел открывать дверь.

– Ах, это ты, входи!

– Гений, нам надо поговорить, – сказала Марта и шагнула внутрь.

Он кивнул и включил чайник. А потом залез в шкаф и нашел там молоток и несколько проводов, прежде чем добрался до банки с кофе. За ней стояли две чашки. И когда вода закипела, он наполнил их и насыпал немного кофейного порошка.

– К сожалению, у меня нет никакого печенья, но…

– И так сойдет, – сказала Марта, взяла себе одну чашку и села на диван. – Ты знаешь, это безумие какое-то. По-моему, они пичкают нас всякими наркотиками. Мы получаем слишком много пилюль. И поэтому стали такими слабыми.

– Вот как? Значит, ты считаешь… – Он незаметно запихнул разбитый радиоприемник «Грюндиг» под кресло в надежде, что она не видит. – Но так не может больше продолжаться.