Пьер Сувестр: Любовные похождения князя

И саркастически усмехнувшись, Фантомас потащил Элен по вытяжной трубе к тайному выходу из горы…

Два дня спустя в Глотцбурге понуро беседовали Жером Фандор и Жюв.

– Мужайся, малыш! – говорил Жюв. – Никогда не надо терять надежды. Тогда в туннеле, во время взрыва, мы думали, все, каюк… А видишь, как-то выкарабкались… Никогда не надо отчаиваться!

Увы, добродушный тон полицейского не вселял в журналиста бодрости!

Они стояли на центральном вокзале Гессе-Веймара, Фандор резко швырнул чемоданчик в вагон.

– Жюв, но след-то мы потеряли… Мне иногда кажется, что лучше было бы погибнуть в туннеле…

– Дурак! – отозвался Жюв.

И полицейский выдавил со смешком:

– Ты так говоришь, потому что не знаешь, где Элен? Так вот, дорогой мой, яснее ясного, что Фантомас ее увез. Сейчас она где-нибудь… в безопасном месте.

– Жюв, вы полагаете, что в лапах Фантомаса можно быть в безопасности?

Это замечание Жюв пропустил мимо ушей. Он бодро продолжал:

– Так вот это я к чему; к тому, что нас ждет новое сражение с Фантомасом… Отлично! Надеюсь, тебя это не пугает?

– Да что вы, Жюв, но…

– Никаких но, – отрезал инспектор.

Положив руку на плечо Фандору, он посерьезнел:

– Короче, подведем итоги: Фантомас и Элен исчезли. Где они? Мы не знаем. Возможно, нам мог бы помочь один человек, актер Мике… К сожалению, этот трус отказывается говорить. Утром он отбыл в Париж… Ничего не поделаешь! Обойдемся без него. С другой стороны, мы с тобой обнаружили, что в истории с пропавшим поездом не последнюю роль сыграл князь Владимир… Какова она? Пока мы не знаем. Тут тоже ничего не поделаешь. Но мы и до этого доберемся!

Жюв хотел было продолжать, но тут вмешался Фандор:

– Все это так! Вы прекрасно выразились, нас ждет сражение, и оно меня не страшит… Но вы умалчиваете кое о чем, что мне надрывает душу, о том, что сегодня мы расстаемся! Вы остаетесь в Глотцбурге, я возвращаюсь в Париж…

– Разумеется! Раз так надо…

В этот момент пассажирам было объявлено подняться в вагоны. Вскочив на подножку, Жюв успел прокричать:

– Короче, малыш, вчера его величество король сообщил мне потрясающую новость. Я остаюсь в Глотцбурге, чтобы помочь несчастной княгине; оказывается, князь Владимир, которого я считал холостяком, женат на бедняге, которую он сделал глубоко несчастной… Ты поедешь в Париж, порыщешь среди ворья, вдруг нападешь на след Фантомаса. Ну, прощай, малыш, скоро увидимся! Как знать, может, мы пойдем по соседним дорожкам. У меня такое предчувствие, что однажды наши пути пересекутся… и в самом ближайшем будущем…

В этот миг поезд дал гудок. Медленно, затем набирая скорость, состав тронулся…

– Фандор! – выкрикнул Жюв. – И последнее: не вешай носа! Надейся и держись молодцом!

Фандор пожал плечами:

– А вы, Жюв, черт возьми, поскорее приезжайте! Князь Владимир подождет, ну его к дьяволу, главное, найти Фантомаса… Я хочу видеть Элен!

Фандор не разобрал, что ему ответил Жюв. Он только заметил, что полицейский лукаво погрозил ему пальцем…

Возможно, Жюв был бы менее беспечным, знай он об уготованных ему чудовищных приключениях, подозревай он о трагических мгновениях, которые ему еще предстояло пережить прежде, чем снова пожать руку друга, которого он любил, как отец сына!

– Что это? Как разогнался! Как высоко поднимается! Боже правый… да это аэроплан!

Люди, дремавшие в купе остановившегося в чистом поле поезда, устремились к дверям, радуясь негаданному развлечению. Пассажиры, сидящие по углам, немедленно пооткрывали окна и почти повылазили наружу, пока их соседи сзади давили друг друга, из кожи вон лезли, дабы разглядеть в облаках, что же так смутило воображение более зорких.

Было около половины шестого, близилось к концу мартовское воскресенье. На землю опускались сумерки.

День был очень теплым, и с первыми лучами солнца парижане, привлеченные чистой небесной лазурью и сияющим солнцем, торопливо принарядились и, кто на поезде, кто на трамвае, а кто на собственном велосипеде, отправились за город, чтобы вдохнуть свежего воздуха и первых ароматов весны.

К всеобщему удовольствию день выдался чудесным, и все парижское предместье полнилось разноголосицей бурного веселья.

Однако, если день оказался прелестным, возвращение домой обещало быть менее приятным.

Вдоль трамвайных линий выстроились вереницы людей, нетерпеливо, но обреченно ожидающих отправления вагонов.