Пьер Сувестр - Трагический исход

Потом он принялся искренне отрицать:

– Нет, я не убийца! Если я и одолжил свой фиакр Гаду, чтобы прикончить старого Фавье, если я и выкинул его труп за Гран Пале, если я и оказываю иногда помощь некоторым типам… то это не значит, что я замешан в преступлениях… Я бы просто не смог этого сделать! К тому же эти бумаги не мои!

– Тогда почему же они оказались в твоем кармане?

– Не знаю! – ответил Коллардон, а затем, обратившись к гарсону, заказал:

– Одну литровую! Литровую за шестнадцать… черт возьми, и быстро!

Зизи и его отец снова чокнулись…

Начиная с этого момента, Зизи потерял четкость речи, тогда как Коллардон, наоборот, приобрел свою обычную ясность ума.

– Видишь ли, – говорил он Зизи плаксивым тоном, – видишь ли, имеются вещи, которых я не понимаю!.. Это не мои бумаги. Значит, кто-то подложил их в мой карман. А если их подложили в мой карман, то только с одной целью, чтобы у меня были неприятности! Так вот, если бы я с кем-нибудь сегодня поругался и меня бы схватили этим вечером на почтовом дворе, при мне нашли бы эти бумаги, и я не смог бы отвертеться от серьезного процесса.

Тем временем Зизи медленно листал акции. Вдруг грум смертельно побледнел…

На обратной стороне одной из бумаг была жирно выведена красная страшная надпись: «Правосудие Жапа!»

«Что все это значит?» – подумал Зизи.

Он выпил до дна свой стакан, потом поднялся, пошатываясь:

– Па, надо удирать! Ты расплачиваешься?

– Расплачиваюсь, – согласился папаша Коллардон.

Он заплатил и вышел из трактира вместе с сыном.

Но в этот момент, выходя из душного зала на ледяную улицу, Зизи внезапно почувствовал дурноту.

– Я не знаю, что со мной… – прошептал он, – но сейчас… сейчас…

Тогда папаша Коллардон окинул своего сына взглядом:

– Черт возьми! Да ты пьян!

И с достоинством и отеческой снисходительностью он втолкнул своего отпрыска в фиакр, который через несколько мгновений отправился в путь.

В три часа ночи Зизи проснулся, удивленный, на матрасе, лежавшем на полу.

– Где я, черт возьми? – спросил себя грум.

Он приподнялся, ошеломленно осмотрел комнату, в которой находился…

– Проклятое утро! – проворчал Зизи. – Вчера вечером я напился, как сапожник, и даю слово, что па привел меня к себе… В конце концов, мой папаша не такой уж и плохой человек!

Зизи действительно узнал свой отчий дом.

Очевидно, Коллардону показалось, что его сын настолько пьян, что оставлять его на улице опасно. Именно по этой причине он и привел сына к себе…

Впрочем, Зизи захотел немедленно пролить свет на это происшествие. Поскольку он спал одетым, то сразу встал, на цыпочках пересек комнату и приблизился к кровати, на которой, по его представлениям, должен был отдыхать отец…

Но он не успел сделать и трех шагов, как оказался на грани потери сознания.

– Кровь! – вскрикнул он. – Ах!.. Черт побери! И мой отец мертв!.. Ну и ну!

Кровь растеклась по полу большими лужами. Кровью были забрызганы стены.

Зизи остолбенел от волнения на несколько секунд. Затем он дотащился до кровати. Там лежал папаша Коллардон. Он был неподвижен, глаза закрыты, на шее – огромная рана, которая должна была обильно кровоточить.

– Черт возьми! – еще раз прошептал Зизи. – Но кто же все это сделал? Что же произошло?

Его сотрясала сильная дрожь. Ему было страшно. Опять какая-то тайна…

И тогда Зизи внезапно спросил себя, не он ли сам в пьяном бреду совершил это преступление!

Это, конечно, было преступление. Папашу Коллардона убили во сне…

Зизи смутно припоминал, что в момент возвращения домой между ними произошла бурная ссора…

И тогда, все более и более приходя в ужас, Зизи начал восстанавливать в памяти драматичные события того вечера…

Очевидно, его отец лег спать, он тоже уснул… затем, должно быть, он проснулся и, будучи еще под влиянием алкоголя, прыгнул на несчастного и нанес ему ужасный смертельный удар ножом…

– Какой кошмар! – прошептал Зизи. – Все это отвратительно!

Но, очевидно, он испытывал больше страха, чем горя!

Откровенно говоря, Зизи не мог любить своего отца. Он считал, что тот виновен во всем; а накануне вечером Зизи узнал еще и о том, что тот был замешан и в последнем убийстве; он не мог очень сожалеть о его смерти и даже, вопреки самому себе, думал о нем, в общем, как о жалком бедняге. Однако, Зизи здорово растерялся.

– Я убил своего отца, – повторял он, – я – отцеубийца!

При этой мысли волосы поднялись дыбом на его голове… Вскоре последовала резкая реакция. Если вначале он был парализован от ужаса, то теперь Зизи понимал, что надо действовать…