Пьер Сувестр - Трагический исход

Любой другой на месте Жюва не колебался бы ни минуты, чтобы тотчас ринуться отсюда, но инспектор, напротив, был достаточно смел, чтобы поразмыслить.

Вначале он снова обулся, затем заставил себя походить, чтобы размяться и восстановить свободу движений, утраченную во время работы…

И только когда он почувствовал, что полностью владеет своим телом, он приблизился к двери, приложил к ней ухо, прислушался.

Там вновь царила полнейшая тишина.

Тогда Жюв, уверенный, что его никто не сторожит, отважился открыть дверь.

Он уперся плечом в створку двери и навалился на нее всей своей тяжестью…

Последние стальные оковы, которые поддерживали петли, не выдержали, дверь подалась, упала. Жюв одним прыжком перескочил через нее… И очутился в узком, чрезвычайно темном коридоре.

Жюв пошел наугад.

– Здесь я умру от голода, – рассуждал он, – там, куда я иду, возможно, получу пулю в лоб… И здесь смерть, и там смерть, но по мне уж лучше быстрая смерть!

Жюв шел вперед минут пять. Вдруг он остановился. Перед ним вдали блеснул еле заметный свет.

Одновременно послышался гул голосов.

Жюв вздрогнул.

– Посмотрим, – сказал он себе, – я не могу ошибиться, я подхожу к какому-то общему залу этого подземного притона. Приближается решительный момент. Вперед!

Он теперь продвигался только ползком.

Прошло двадцать минут, прежде чем Жюв достиг конца галереи. И когда наконец он смог заглянуть в большой зал, находящийся прямо перед ним, освещенный очень приятным, голубоватым, необычайным светом. Жюву показалось, что его сердце остановилось, а мозг начал раскалываться под черепной коробкой, настолько он был потрясен от удивления, волнения и ужаса!

В большом зале находились двое.

Один стоял. На нем было черное трико, обтягивающее его гибкое и сильное тело, лицо скрывал капюшон. Жюв сразу же узнал этого человека, он не мог ошибиться.

Это был король ужаса! Маэстро страха! Гений преступного мира! Это был Фантомас!

Второй человек был связан и сидел на деревянном стуле. Его Жюв также узнал. Его лицо выражало слепую ярость, глаза метали молнии, губы были белые, лоб – мертвенно-бледный…

– Боже мой! – прошептал полицейский. – Это Владимир. Жоффруа де Леско! Передо мной двое самых крупных злодеев, которые существуют на земле, Фантомас и его сын!

Однако Жюв наблюдал эту сцену молча, сдерживая крик возмущения, который рвался с его губ…

Прежде всего ему хотелось узнать, почему Фантомас угрожал своему сыну, а тот кипел от гнева.

И Жюв слушал.

Говорил Фантомас. Его властный голос выражал непреклонную волю, а четкие жесты показывали, что он владел ситуацией, что он командовал. Одержимость его была безрассудной:

– Владимир, ты требуешь объяснений. Пусть будет так! В тот момент, когда твой бунт окончится твоим полным подчинением, я тебе расскажу, что я сделал и каким образом победил!

Тотчас же с уст пленника сорвалось восклицание.

– Отец! – прохрипел Владимир. – Я не подчинюсь тебе, пока жив!

Фантомас пожал плечами. Он не соизволил ответить. Лишь презрительная улыбка тронула его лицо. Монстр, очевидно, был рад видеть сына таким неукротимым!

Однако Фантомас продолжал:

– Твой выстрел из револьвера в Булони, Владимир, почти лишил меня глаз… О! Прими мои поздравления!.. Ты хорошо подготовил покушение! Ты, не колеблясь, убил бы меня!.. Увы, Владимир, ты не подумал о том, что я не отношусь к людям, которых можно застать врасплох!.. Патроны твоего револьвера были без пуль, ты меня ранил, но не убил!..

Фантомас усмехнулся, тогда как Владимир заскрипел зубами от ярости…

Фантомас заговорил вновь:

– Раненый, без денег, я нашел средство украсть большую сумму, собранную на памятник в Булони, и вернулся в Париж. Что делать? Мои больные глаза больше не могли выносить света. Даже слабый свет вызывал невыносимую боль. Владимир, я не колебался! До полного выздоровления я буду жить в полной темноте!

Из осторожности я приобрел на улице Жирардон дом, подвалы которого уходят до бесконечности в карьеры Монмартра… туда, где мы сейчас находимся…

В этих подземельях, Владимир, я и решил жить!

Фантомас привык жить при свете, Фантомас вынужден был исчезнуть, чтобы воскреснуть в другом облике.

Отныне Париж больше не будет говорить о Фантомасе! Он будет дрожать при слове «Жап»!..

Фантомас разразился смехом, скрестил руки, смерил сына взглядом с головы до ног.

– Жап! – произнес он отчетливо. – Это я! Жап – это воплощение мрачного преступления, воплощение тьмы, но сегодня мое зрение восстановилось, и я могу, если захочу, возобновить борьбу под именем Фантомаса! Теперь слушай внимательно.