Пьер Сувестр - Жокей в маске

– Что – просто?

– Ну, понимаете… Такие меры предосторожности… Я тут не первый год дежурю и не помню, чтобы кто-нибудь убежал из полицейского фургона.

– Ах, вы не помните… – насмешливо протянул Жюв. – Скажите, а если на вашей памяти не произошло ни одного землетрясения, значит ли это, что их не бывает в природе?

Охранник выпучил глаза:

– Не понимаю, мсье…

– Нечего тут понимать, – резко оборвал его инспектор. – Нужно просто добросовестно выполнять приказы. Можете быть уверены, что такого клиента, как сегодня, вам тоже возить еще не приходилось. И охранять его надо как следует.

– Слушаюсь, мсье! – гаркнул толстяк.

Жюв смягчился:

– Так-то. А что касается побегов из полицейских фургонов, то и они, увы, случаются. Достаточно вспомнить дело Доллона.

– Доллона! – протянул жандарм. – Еще бы, ведь там орудовал сам Фантомас!

Жюв решил не пускаться в дальнейшие объяснения. А то толстяк, глядишь, так перепугается, что от него не будет никакого проку.

– Вполне возможно, – коротко бросил инспектор и, наклонившись к окошечку водителя, приказал:

– В путь.

– Как? – удивленно обернулся шофер. – Разве мы не дождемся конца скачек? Куда же они денут остальных нарушителей?

– Пусть это тебя не волнует, – поморщился Жюв. – Отправляйся.

– Но я не могу, мсье! – запротестовал водитель. – У меня приказ!

В голосе Жюва зазвенел металл:

– Приказы отдаю я!

Этого было достаточно, чтобы шофер подчинился. Жюв вышел, и фургон тронулся в путь. Мишель, сторожа пленника с револьвером наготове, мучительно размышлял, прав ли его начальник. Действительно ли ему удалось арестовать сына самого Фантомаса?

Минут через сорок фургон прогрохотал под сводами Дворца правосудия и въехал во двор тюрьмы предварительного заключения. Вопреки мрачным прогнозам Жюва, по дороге не произошло ничего непредвиденного. Бридж сидел в своем боксе молча, не делая попыток пошевелиться.

– Выведите арестованного, – распорядился Жюв. – Не будем тянуть с допросом.

– Согласно закону, каждый заключенный, даже если он задержан непосредственно на месте преступления, должен быть допрошен следователем в течение двадцати четырех часов. За это время пленнику должны предъявить официальное обвинение, а также доказать законность содержания его под стражей. Это мудрое правило ограничивает произвол полицейских, частенько действующих по принципу – посадим сначала для острастки за решетку, а потом разберемся, в чем он там виноват. Если же обвинения действительно серьезны, то за сутки оформляются все необходимые бумаги, и заключенный переводится в камеру до суда.

Жюв решил ковать железо, пока горячо, и отвести Бриджа к следователю немедленно. Вслед за инспектором полицейские ввели арестованного в помещение тюрьмы. Здесь авторитет и громкое имя снова сослужили Жюву хорошую службу. Протокол составили без проволочек, и они направились в кабинет следователя.

Им оказался солидный пожилой господин. Прежде чем попасть во Дворец правосудия, он долгие годы прослужил в глухой провинции, откуда «до царя далеко, до Бога высоко». Поэтому основным навыком, который он приобрел в своей профессиональной деятельности, было умение держаться подальше от скандалов и избегать любой ответственности.

Звали почтенного законника господин Мантуа. Его можно было считать бескорыстным и беспристрастным, если бы не крайняя пугливость.

Зайдя в большой кабинет, Жюв кинул взгляд на следователя и нахмурился.

«Черт побери! – подумал он. – Вот уж действительно не везет. Надо же, чтобы из всех следователей мне попался именно этот высохший стручок. Того и гляди, забьется под стол от страха. Неужели не нашлось никого другого?»

Господин Мантуа тем временем с важным видом изучал бумаги, положенные на стол секретарем. Наконец он поднял глаза. Взгляд его недружелюбно скользнул по инспектору и остановился на арестованном с выражением дружеского участия. Господин Мантуа недолюбливал этих полицейских, которые повсюду суют свой нос и вечно нарываются на неприятности. Добро бы они собирали клошаров под мостами – по тем тюрьма давно плачет. Так нет же, их хлебом не корми, дай арестовать кого-нибудь из высшего общества. Взять хоть этого арестованного – явно приличный, состоятельный господин, из хорошей семьи, наверняка с обширными связями. А ну как окажется, что он ни в чем не виноват? Тогда скандала не миновать. Кому же понравится, когда его за здорово живешь отправляют в тюрьму!