Татьяна Луганцева - Высокий блондин без ботинок

Мила прошла к дивану и села на краешек, кутаясь в покрывало.

– Холодно? Поменять режим в климатической установке? Может быть, вас раздражает этот запах цитрусовых? Я могу выключить ароматизатор.

– Нет-нет, все хорошо, – заверила его Камилла.

Марко достал телефон и, набрав номер, заговорил с кем-то на итальянском языке. Мила слушала его речь как музыку, ей нравился этот язык, хотя она и не понимала ни слова. Наконец Марко закрыл телефон и обратился к Камилле.

– Простите, что говорил на своем языке. Ничего нелицеприятного о вас не сказал. Хотите вина с моих виноградников? – он улыбнулся.

– Только если с ваших… – согласилась Мила, пребывая в эйфории от его присутствия.

Марко подошел к зеркальному шкафу, который оказался баром, налил красного вина в бокал и принес Миле, присел рядом. Вся обстановка и его близость действовали на Камиллу одурманивающе, поэтому вино оказало просто-таки опьяняющее действие.

– Ну как? – спросил Марк.

– Я не большой ценитель вин, но думаю, что вино очень хорошее, – сказала Камилла.

В этот момент в комнату вошла женщина с величественным породистым лицом и суровым взглядом. Она была в длинном темно-бордовом халате, расшитом золотом, в золотых сабо, с безупречным маникюром и педикюром. В руке она держала мундштук из слоновой кости со вставленной в него сигаретой. Она обратилась к Марко на итальянском языке, но тут заметила Ка-миллу и замерла.

– Это Камилла – моя знакомая, – представил ее Марко, – а это Антония Тозини – моя мама.

– Здравствуйте, – поздоровалась Мила, понимая, что вид у нее оставляет желать лучшего.

С опухшим синюшным лицом, закутанная в какое-то покрывало и с бокалом в руке она наверняка показалась Антонии спившейся бомжихой. Ее взгляд это и выражал, только она явно не понимала, что эта несчастная делает вместе с ее сыном. Хотя, возможно, он просто изучает русский фольклор.

– Девушку избили у меня в ресторане, – по-русски пояснил Марко.

– Какой ужас! – с сильным акцентом воскликнула Антония, тоже перейдя на русский язык. – Как ты мог это допустить? Я краснею, что ты мой сын! – возмутилась Антония.

– Марка не было рядом, – вступилась за него Мила, – а потом он мне очень помог, правда, повредил плечо.

– Что с плечом? – быстро сменила гнев на милость Антония.

– Ерунда! – махнул рукой Марко.

– Это что за диагноз? – испугалась Антония.

– Это означает, ничего страшного, – успокоил ее сын.

– А кто избил Камиллу? – спросила Антония. – Надеюсь, не наши соотечественники проявили такое неуважение к женщине?

– Мама, я уволил этих негодяев и разобрался с ними по-мужски, будь уверена.

– Да, Марко побил их, – заверила Камилла.

– Вот это молодец! Вот это я уважаю, – воскликнула Антония и присела на диван между ними, оттеснив Марко на край. – Что пьем?

– Коллекционное девяносто первого года, – ответил Марк.

– Налей мне немного, – попросила Антония и посмотрела на Милу: – А у вас интересное лицо… Я не имею в виду ваши раны… у вас умное, серьезное и красивое лицо.

– Спасибо, – ответила Мила.

– Чем вы занимаетесь по жизни, Камиля?

– Я врач-ветеринар.

– Вы что лечите? – не поняла Антония.

– Скорее не что, а кого. Я лечу животных.

– Чудесно… Вы богаты? У вас есть семья?

– Я небогата, и у меня есть мама, это вся моя семья, – ответила Мила.

Марко принес своей матери бокал с вином.

– Ветеринар – это хорошо. Вот есть у меня в имении одна собака – Лаура, моя любимица, и что-то с ней не то…

– Мама, не загружай Милу.

– Сын, когда говоришь такие диковинные слова, переходи хотя бы на итальянский язык, я тебя не понимаю. Так вот, породы она борзая, лет ей немного, всего четыре года, но чувствует она себя плохо. Знаешь, плохо ест, фактически не встает, похудела, осунулась. Я показывала ее лучшим ветеринарам Италии. Они приезжали домой, брали у Лауры анализы, делали рентген легких, электрокардиограмму. Все в норме, но я же вижу, что не в норме. Мне очень жаль эту собаку, я готова ей помочь, но не знаю, что делать.

– У нее были щенки? – спросила Мила.

– Два раза.

– Хорошо ощенилась?

– В смысле?

– Ну, все было в норме?

– Да-да, норма! Один раз сама рожала, во второй раз врач заметил какое-то осложнение и сделал Лауре как это… сечение.

– Мама, давай сейчас не будем об этом, – попросил Марко.

Антония посмотрела на бокал у нее в руках и перевела взгляд на сына.

– А мой любимый сыр с плесенью? – капризно надула губы Антония.