Татьяна Луганцева - Нобелевская премия по сексу

На дворе стоял конец октября, погода была просто мерзкая, слякотная и мокрая, с порывами пронизывающего ветра. Агата в куртке с накинутым капюшоном замерзла, пока бежала до машины. Сев в «Оку», она сразу же включила печку, радио и достала сигареты из небрежно брошенной на сиденье рядом сумки. Курила она много, особенно когда работала, не щадя легких и сердца. Она приоткрыла дверцу, чтобы дым вышел наружу, но ее сразу же обдало холодной струей воздуха. Агата выругалась, закрыла дверь и затушила сигарету. В это время запищал ее сотовый телефон. На его экране высветилось: «12 часов редакция газеты «Клюква в сиропе». Это сама Агата выставила себе напоминание несколькими часами ранее.

– Да помню я, помню! – вздохнула девушка, выключила телефон и завела мотор. – Ну, девочка, согрелась? Поехали.

Машина плавно вырулила со стоянки и направилась в другую редакцию. Ехать надо было через весь город, и Агата нервничала, что попадет в пробки, которые съедали драгоценное время. Газета и еженедельник «Клюква в сиропе» представляли собой типичное «желтое издание» и пользовались спросом у населения за откровенные фотографии, интервью, самые нелепые сплетни, смелые домыслы, явно чьи-то больные фантазии и публикации исключительно о том, кто с кем спит, кто с кем спал и кто с кем будет спать.

Агата даже на досуге думала, почему это вызывает такой интерес у населения? И пришла к выводу, что, скорее всего, из-за отсутствия полноценной личной жизни. Этим, по ее словам, нездоровым интересом умело руководил главный редактор «Клюквы в сиропе» Тюльпан Тимурович Аскользин – человек не традиционной сексуальной ориентации, очень интеллигентный, имеющий два высших образования, умеющий прекрасно играть на фортепьяно, пишущий хорошие стихи и читающий Байрона в оригинале. Поначалу такой контраст шокировал Агату, она просто не понимала, как такой человек может заниматься «грязным» делом, на что Тюльпан Тимурович ответил, грустно улыбнувшись:

– В свое время мне из-за моей сексуальной ориентации не дали заниматься тем, чему я хотел отдать свою душу, а есть хотелось… Вот! Эта газета – мое детище, она дала мне деньги и ту свободу, о которой я мечтал. Теперь я могу заниматься всем, чем хочу, и даже мстить некоторым…

– А бросить это дело? – спросила Агата.

– Уже не могу, уже втянулся, – ответил редактор «Клюквы в сиропе», – к плохому привыкаешь быстро.

Вообще, Агата подтвердила для себя одно правило – не судить по внешности и поведению человека о его поступках. По большому счету, если бы Павел Павлович и Тюльпан Тимурович поменялись местами, все встало бы на свои места. Интеллигентный, умный Тюльпан на месте редактора умного, серьезного журнала, и простой, хамоватый «рубаха-парень» Павел в роли редактора «желтой прессы». Но каждый из них занимал свое место и делал это очень даже неплохо, судя по тиражам их изданий и спросу на них.

Офис «Клюквы в сиропе» тоже располагался в соответствующем здании. Старый, высокий, странный дом с окнами-бойницами, с фасада слегка отштукатуренный, а со стороны двора выглядевший весьма печально. Наполовину оторванные водосточные трубы, отвалившаяся местами краска вместе со штукатуркой обнажала кладку из страшных, серых кирпичей. С покосившегося козырька над крыльцом лилась дождевая вода, сами стены дома тоже пропитались влагой. Вход в редакцию находился, конечно же, во дворе. Под так называемые офисы был выкуплен целый этаж, и чего тут только не располагалось, все под стать «Клюкве в сиропе». Из двери общества садоводов-любителей периодически появлялась женщина сурового вида и громко говорила:

– Идет запись на розы. Кто еще на розы?

Тут же был штаб какой-то партии еще официально не зарегистрированной, так как ее членов не набралось бы и двух десятков. Похоронное бюро с трогательным названием «Забота о вас».

«Нет уж, лучше мы о вас», – невольно подумала Агата, стоя в общем коридоре перед дверью издательства. Она уже хотела пойти «записаться на розы», чтобы хоть на время угомонить эту крикливую женщину, но тут ее пригласили войти.

– Агата, Тюльпан Тимурович ждет вас!

Она думала, почему коммерческая газета размещена в таком паршивом месте, и, кажется, догадывалась почему. Чтобы известные люди, которых эта газета поливала грязью, лишний раз не захотели посетить офис редакции с жалобой. Люди испытали шок и унижение от публикации и еще раз испытают унижение, появившись здесь, да еще если их сфотографируют в таком интерьере.