Наталья Александрова - Алиби для красавицы

Я кубарем скатился со шкафа, потому что послышался стук отодвигаемого стула.

– Ну что, Андриаша, надумал признаваться? – Правый мент выглядел посвежевшим и отдохнувшим: дернули они там, что ли?

– Позвонить дайте, – снова попросил я.

– Кому это ты звонить надумал? Уж не адвокату ли? – издевался мент.

– Говорят тебе, у бабки сердце больное! – Я тоже повысил голос. – Она будет волноваться, если я к сроку не вернусь.

– Ничего твоей бабке не сделается, – отмахнулся он.

«Сделается, еще как сделается, – с тоской думал я. – До утра эти сволочи меня здесь продержат, бабуля к полночи от волнения заболеет, а к утру точно может и концы отдать… тьфу, чтобы не сглазить… А дома никого нет, помощь оказать некому, даже «Скорую» никто не вызовет».

– Давай так договоримся, – снова завел мент, – ты сейчас пишешь что знаешь, а ведь я вижу, что ты дергаешься, значит, что-то знаешь, а я потом даю тебе позвонить бабуле там или дедуле… куда хочешь. Подойдет такой вариант?

Как видно, он вник в рассуждения левого мента и понял, что я не полный идиот и признаться в убийстве девушки заставить меня будет нельзя. Тем не менее, чтобы выйти скорее из этого свинарника, а не ночевать в камере, я готов уже был рассказать им про «Ауди» и про директора фирмы «Поллукс». Но тут я еще раз взглянул на правого мента и понял, что, если я скажу ему хоть что-то, он обрадуется и тогда вообще меня замордует вопросами и не то что выпустить, а даже позвонить все равно не даст. Это только в сериале менты хорошие. А пожалеть больную старуху, которая уж точно ни им, ни государству ничего плохого не сделала, – это они не могут…

– Пока не дашь телефон, никакого разговора не получится, – твердо сказал я. – Больше никаких вариантов не предлагай.

Тут он вскочил, с грохотом опрокинул стул и заорал. Долго обзывал меня всякими словами и рассказывал, что он уже позаботится подсадить меня в такую камеру, чтобы до утра мне некогда было скучать, мной будут заниматься, и так далее и тому подобное. Я смотрел на него снизу вверх и думал, что вот прямо сейчас могу сломать ему руку или ногу, а может, и вообще убить А что, руки у меня не связаны, в любой момент могу вскочить. А ведь этот козел знает, что я владею карате, что же он так подставляется? От безнаказанности, понял я. Он знает, что он может сделать со мной что угодно, а потом скажет, что я сам упал десять раз и ударился. А я если только подниму руку, то сидеть мне ой сколько за нападение на нашу славную полицию. Вот так-то. А может, он просто не верит, что я что-то могу – подумаешь, дипломы бабка показывала, внешность-то у меня обманчива. Соблазн был велик, но я удержался. Но поклялся себе, что если, не дай бог, с бабулей за сегодняшнюю ночь что-то случится, то этого мента я найду и сделаю так, что он не то что в полиции, а нигде больше работать не сможет по причине инвалидности. Будет всю оставшуюся жизнь ездить в инвалидном кресле и вспоминать боевые полицейские будни.

В комнату заглянул левый мент. Как видно, ему тоже все надоело.

– Виктор, кончай эту бодягу! Этого в камеру до утра, и пойдем, поздно уже.

В камере пытался ко мне привязаться какой-то хмырь, привлеченный моим малым ростом – вот, мол, какого к нам привели маленького да скромного. Я его быстро успокоил, а остальным хотелось спать, так что они не стали связываться.

Было душно, воняло потом и дерьмом, но главное – меня грызла тревога за бабулю, поэтому спать, естественно, я не мог.

Вот интересно, думал я, кругом сплошной криминал. Людей убивают, грабят и обворовывают на каждом шагу. Кого ни спроси, оказывается, что либо этой зимой вскрыли дачу и забрали все, что хозяин не смог вывезти в город, либо залезли в квартиру и унесли телевизор и компьютер, либо свистнули кошелек в автобусе, либо дали по голове в собственном подъезде и опять-таки ограбили. Воруют вещи из машин и сами машины. Воруют портфели у школьников и одежду. В нашей парадной с осени обнесли три квартиры. Потерпевшие не всегда обращаются в полицию, но все же таких очень и очень много. Полиция всегда приезжает, и даже достаточно оперативно. Они работают, опрашивают свидетелей и делают все, что положено в таких случаях, не отступая от инструкции. И все, дальше – конечная станция, поезд стоит на месте. Потому что никто из моих соседей, друзей и знакомых ни разу еще не рассказал, что ему, допустим, вернули украденные вещи. Или хотя бы нашли преступников и вызывали его, к примеру, для опознания. Хорошие вести распространяются быстро, если бы случилось такое замечательное событие, весь город бы о нем знал! А что у них в полиции отчетность всегда в порядке и процент раскрываемости высокий, так их методы я сегодня наблюдал, так сказать, изнутри.