Чарльз Паллисер - Изгнание

Мы еще обсуждали это, когда старуха-письмоносица принесла письмо, адресованное Эффи. На нем был штемпель Торчестера, а почерк очень корявый.

Я протянул письмо сестре, сказав, что уверен: это одно из непристойных писем. Она его открыла и через несколько секунд с криком отшвырнула. Я его поднял, но Эффи подскочила и выхватила, чтобы я не прочел «такой ужасный поклеп». Я сказал, что лишь хотел посмотреть, смогу ли выяснить, кто его написал.

Она стала внимательно разглядывать послание, оно сильно разволновало сестру. Эффи не из тех, кого можно сломить таким способом. Письмо ужасно, но расстроена ли Евфимия потому, что оно жестоко, или потому, что его содержание правда? Она показала анонимку маме, но мне не позволила даже взглянуть.

Потом Эффи заговорила о том, какое совершенно ужасное это письмо, и что оно не могло произвести большего впечатления на здравомыслящего человека, чем бред сумасшедшего. Теперь она разозлилась и решила выследить автора. Она сказала:

– У меня были кое-какие подозрения, и сегодняшнее послание полностью их подтверждает.

Мне стало любопытно, что она имеет в виду, и я спросил:

– Этот человек живет в пределах трех миль от Страттон Певерел? Если нет, то как он может знать мельчайшие подробности жизни людей нашей округи?

Проигнорировав мои слова, она сказала маме:

– Это тот, кто преследует нашу семью, после того как его нам представили, – взгляд в мою сторону.

Я сказал:

– Поскольку вы не дали прочесть письмо, я вряд ли могу что-либо сказать по этому поводу.

Сестра протянула анонимку. Посмотрим, что из нее можно понять.

Именно тогда я поспешил сюда и скопировал текст письма.

Автор, очевидно, ненавидит маму и Эффи. Стоит ли мне вздохнуть с облегчением, что я не упомянут и не назван по имени? Он ненавидит любовника моей сестры еще больше, чем я.

Но кто бы ни написал письмо, оно являлось доказательством того, что Эффи все еще встречается в башне с Давенантом Боргойном. Должно быть, автор письма следил за ними, и если удастся поймать его за этим занятием, то он будет разоблачен.

Само письмо дает мало отгадок к определению авторства. Однако у отправителя плохо получилось прикинуться безграмотным. Автор забыл неправильно написать слова. В основном написано грамматически правильно, и он неосторожно поставил запятую. Теперь я понял, что автор прикидывается малограмотным и делает это весьма откровенно.

Понимаю, почему Эффи считает, что подпись «Мучитиль» указывает на Бартоломео. Но она ошибается. Он живет слишком далеко, чтобы знать о том, что происходит здесь. Не вижу повода, чтобы изменить свое мнение: автор писем не кто иной, как эта желчная старая карга Биттлстоун. Возможно, у нее есть мужчина-сообщник, который отсылает письма из города и издевается над домашними животными. Сегодня, когда она придет на чай, я прижму старую ведьму.

Я одержал победу. Видел это в ее лице. Ах, если бы она была симпатичнее.

Я отправился на Бэттлфилд посмотреть, есть ли там любезник Эффи, или как-нибудь подловить его, тайком следящего за ними. Там я никого не увидел, и когда почти добрался до башни, то заметил маленькую гувернантку со стайкой детишек. Я поспешил за ними, и когда догнал, девушка оглянулась на шум моих торопливых шагов. Все дети, кроме противной Амелии, шли впереди, и меня не услышали.

Надо было предупредить Хелен о том, что я узнал на том ужасном обеде. Не тратя времени зря, я спросил ее, пыталась ли эта любопытная гадюка, жена настоятеля, настроить миссис Гринакр против нее. Естественно, она нашла присутствие Амелии лишним и велела ей присоединиться к остальным детям впереди. Противная девчонка не послушалась. Я повторил просьбу, а девочка только дерзко уставилась на меня. Поэтому я ее проигнорировал и сказал Хелен:

– Старая ведьма Куэнс сказала миссис Гринакр, что между вами и ее мужем есть тайная связь.

От моих слов гувернантка вздрогнула, и я заметил эмоциональные переживания на ее лице. Я ей не безразличен, это точно.

Амелия заметила:

– Мисс Карстерс, стоит ли вам разговаривать со странным джентльменом?

К моему изумлению, Хелен произнесла:

– Ты совершенно права, Амелия. Нам не пристало обременять мистера Шенстоуна своим обществом.

Было видно, с каким усилием она заставила себя прекратить разговор из-за этого несносного ребенка и поспешила прочь, увлекая за собой Амелию. Маленькая наглая девчонка обернулась и со зловещим торжеством посмотрела на меня.