Чарльз Паллисер - Изгнание

– Он всегда с трудом находил друзей, а когда ему это удавалось, то они, как правило, оказывались дурными людьми.

В этот момент мы дошли до поворота к дому, и женщины остановились. Я приветствовал их, словно только что повстречал. Мама пригласила старушку зайти и отметить праздник бокалом пунша, но мисс Биттлстоун радостно объявила, что идет по важному делу к Куэнсам на Аптон Дин. Потом начала хвастаться, что, как обычно, проведет Рождество с семьей настоятеля. Я взял у мамы свертки, и когда мы пришли домой, она стала раскладывать их содержимое на столе в гостиной, рядом с дневной выпечкой. Это изобилие продуктов напомнило мне старые дни на Пребендэри-стрит. Тогда матушка готовила сладкие пирожки с начинкой, глинтвейн и пунш для мужчин, и фруктовый ликер для хористов, и засахаренные фрукты, и многое другое.

– Богатый стол! Мы ждем колядки? – cпросил я.

– Конечно, – сказала она с усталой улыбкой. – Скоро Рождество.

Приблизительно в семь часов, во время ужина, послышался отдаленный звук оркестра. Он приближался по дороге со стороны Страттон Херриард. Я посмотрел на маму. Для нее очень важно снова быть принятой в обществе священников. Просто невыносима мысль о том, что мамина мечта – заслужить одобрение сельского священника и его толстухи жены. Но этому не суждено было случиться. Через несколько минут стало ясно, что звуки затихают, и я увидел лицо мамы, почувствовал ее нарастающее разочарование от такого унижения и напрасной траты денег, которые могли быть потрачены с пользой. Церковный оркестр и хористы свернули на дорогу, ведущую в Нотертон.

– Неужели они не знают, что этот дом теперь обитаем? – cказала мама.

Уверен, что здесь замешана миссис Куэнс. Это был знак того, что мы пока еще полностью не приняты и нас необходимо наказать дополнительно. Я рассердился на маму за то, что она так сильно этим обеспокоена.

После ужина я застал Бетси одну по пути на кухню и спросил:

– Слышала что-нибудь о странных происшествиях? Кто-то мучает животных.

– Вы про отрезанные причиндалы, сэр? – сказала Бетси, глядя прямо мне в лицо. Неужели она улыбнулась?

Надеюсь, что я не покраснел. Слышать это слово из ее уст было довольно возбуждающе.

– Вот как даже?

– Так говорят. Ходит по ночам с ножом и засовывает им в глотку их причиндалы, а потом вспарывает животы.

Она рассказала, что прошлой ночью кто-то не только искалечил животных, но и написал красной краской непристойности на стенах деревенских домов.

– Жуть! Ты боишься, Бетси?

– С чего бы мне бояться, сэр?

– Ну, из-за этого происшествия или по другой причине. Говорят, что здесь водятся привидения.

Потом я добавил, понизив голос:

– Если ночью испугаешься привидения или еще чего-то, то приходи ко мне в комнату.

Она ничего не ответила, но отвернулась, улыбнувшись напоследок странной, таинственно-манящей и очень соблазнительной улыбкой.

Как может мама говорить, что у меня нет друзей? Да, у меня их всегда было меньше, чем у Эффи, но это потому, что я выбираю более тщательно.

Узнал, что у соседнего фермера купили гуся. Завтра Бетси и мама намерены его зажарить. Там, на Пребендэри-стрит, всегда готовила кухарка, поэтому не понимаю, как мама с этим справится теперь сама. Она развесила падуб и омелу по всему дому, пытаясь воссоздать дух прежнего Рождества. Какие глупости! Нам никто не прислал ни одной открытки. Того, что было, уже не вернуть. Я пытался намекнуть на это, но она сильно расстроилась.

Сегодня вечером мы открыли наши подарки друг другу, как делали раньше в канун Рождества.

Евфимия сказала:

– Ричард, я дарю тебе билет.

Какая щедрость! Но мне совсем не хочется идти на этот проклятый бал.

Мама подарила Евфимии миниатюру папы в молодости, прежде висевшую над камином на Пребендэри-стрит, а в ответ получила серебряный наперсток, которым Эффи владела давно, но ни разу не пользовалась. В прошлом году все было совсем иначе! Папа подарил мне серебряный прибор для бритья, а мама – очень красивый ранец. Теперь она вручила мне старую рубашку – кажется, ее когда-то выбросили, но она тайком починила, вышила воротничок и манжеты неким подобием кружева. Мать спросила, нравится ли мне подарок. Что я должен был ответить? Я пожал плечами и сказал, что сойдет. От матушки меня уже ничего не могло обрадовать после того, как я подслушал ее разговор со старухой.

Евфимия сказала: