Агата Кристи - Почему не Эванс?

– Да очень уж смахивает на мор. Впрочем, с Альбертом Миэром все вроде нормально: несчастному старичку было семьдесят два.

– Ну что ж, тут можно, пожалуй, вести речь о естественной смерти. А с Роз Чадли повезло?

– Да. Оставив службу у Темплтонов, она уехала в городок на севере Англии, но вернулась сюда и вышла замуж за мужчину из местных, с которым она, похоже, дружила последние семнадцать лет. К сожалению, она немного с приветом. Кажется, ничего не помнит. Возможно, ты сумеешь чего-нибудь от нее добиться.

– Попробую, – сказала Фрэнки. – Я умею разговаривать с чокнутыми. А где Бэджер, кстати?

– Милостивый боже, я совсем забыл о нем. – Бобби встал, вышел из комнаты и через несколько минут вернулся.

– Он еще спал, – объяснил Бобби. – Сейчас встанет. Горничная вроде бы четыре раза стучала в дверь, но без всякого толку.

– Пожалуй, лучше нам сходить к этой полоумной, – сказала Фрэнки, вставая. – А потом мне обязательно надо купить зубную щетку, халат и другие предметы первой необходимости, чтобы жить по-человечески. Прошлой ночью я так приблизилась к природе, что совершенно о них забыла, и завалилась спать, едва стянув верхнюю одежду.

– Да, – сказал Бобби. – Я тоже.

– Идем потолкуем с Роз Чадли.

Роз Чадли, ныне миссис Прэтт, жила в небольшом коттедже, переполненном мебелью и фарфоровыми собачонками. Сама миссис Прэтт была дородной неповоротливой женщиной с рыбьими глазами и, судя по некоторым признакам, с полипами в носу.

– Вот видите, я вернулся, – бодро сказал ей Бобби.

Миссис Прэтт, отдуваясь и кряхтя, оглядела их без всякого любопытства.

– Нас заинтересовало, что вы жили у миссис Темплтон, – объяснила Фрэнки.

– Да, мэм, – сказала миссис Прэтт.

– Сейчас она, кажется, живет за границей, – продолжала Фрэнки с видом близкого друга семьи, о которой идет речь.

– Говорят, да, – согласилась миссис Прэтт.

– Вы ведь некоторое время работали у нее, правда?

– Что, мэм?

– Вы какое-то время работали у миссис Темплтон, – медленно и с расстановкой повторила Фрэнки.

– Я бы этого не сказала, мэм. Всего два месяца.

– О-о! А я-то думала, вы служили у нее гораздо дольше.

– То была Глэдис, мэм. Горничная. Она работала там полгода.

– Вас было двое?

– Совершенно верно. Она была горничной, а я кухаркой.

– Вы ведь были там, когда умер мистер Сэвидж, правда?

– Простите, мэм?

– Вы были там, когда умер мистер Сэвидж?

– Мистер Темплтон не умер. По крайней мере, я не слыхала. Он уехал за границу.

– Не мистер Темплтон, мистер Сэвидж, – сказал Бобби.

Миссис Прэтт посмотрела на него пустым взглядом.

– Тот джентльмен, который оставил ей все деньги, – сказала Фрэнки.

Лицо миссис Прэтт озарилось чем-то похожим на свет разума.

– Ах да, мэм, джентльмен. Было еще дознание.

– Правильно, – сказала Фрэнки, радуясь своему успеху. – Он довольно часто наезжал сюда, правда?

– Насчет этого не скажу, мэм. Я только пришла тогда. Глэдис должна знать.

– Но вам пришлось засвидетельствовать завещание, не так ли?

Миссис Прэтт тупо посмотрела на нее.

– Вы видели, как он подписал бумагу? Вы сами подписывали ее?

И снова проблеск понимания.

– Да, мэм. Я и Альберт. Прежде я никогда такого не делала, и мне это не понравилось. Я сказала Глэдис, что мне не нравится подписывать всякие бумаги, и это так, но Глэдис заявила, что все, должно быть, в порядке, раз там был мистер Элфорд, а он очень приятный джентльмен, да еще стряпчий.

– Что именно там произошло? – спросил Бобби.

– Простите, сэр?

– Кто позвал вас подписаться? – спросила Фрэнки.

– Хозяйка, сэр. Она зашла на кухню и спросила, не схожу ли я в сад за Альбертом и не придем ли мы потом в лучшую спальню. Она только накануне освободила ее для этого господина. Он сидел там на постели. Вернулся из Лондона и тут же слег, и вид у него был совсем больной. Раньше-то я его не встречала. Но выглядел он как привидение, и мистер Элфорд тоже там был, он говорил очень вежливо и сказал, чтобы я не боялась и поставила свою подпись там, где господин этот расписался. Так я и сделала: написала фамилию свою и адрес, а потом еще добавила: «Кухарка». И Альберт сделал то же самое, а потом я пошла, вся дрожа, к Глэдис и сказала, что никогда не видела джентльмена, который бы выглядел как смерть, а Глэдис сказала, что накануне вечером он выглядел нормально и что, наверное, в Лондоне его расстройство постигло какое-то. Он уехал в Лондон очень рано, когда все еще спали. А потом я сказала, что мне не нравится бумаги подписывать, а Глэдис и говорит: мол, ничего страшного, ведь там был мистер Элфорд.