Агата Кристи - Почему не Эванс?

– Генри? – Губы миссис Бэссингтон-ффренч как-то странно искривились. – Нет, Генри возражать не будет. Генри никогда не бывает против… теперь.

Фрэнки с любопытством посмотрела на нее. «Знай она меня поближе, она бы мне что-нибудь рассказала, – подумала девушка. – По-моему, в этом поместье творится много странного».

Генри Бэссингтон-ффренч присоединился к ним за чаем, и Фрэнки присмотрелась к нему повнимательнее. В этом человеке определенно было нечто необычное. Сразу бросалось в глаза, что он принадлежит к числу общительных и спортивных сельских весельчаков. Но такому человеку не пристало сидеть, нервно ерзая. Его нервы явно были натянуты до предела: он то погружался в задумчивость, из которой его нелегко было вывести, а то выдавал горькие и саркастические ответы на все обращенные к нему замечания. И не то чтобы он всегда был таким. Позже в тот же вечер, за обедом, он выказал себя совсем в другом свете. Он шутил, смеялся, рассказывал истории и просто блистал. Пожалуй, даже чересчур блистал, как показалось Фрэнки. Этот блеск тоже был неестествен и не шел ему.

«У него странные глаза, – подумала она. – Они немного пугают меня».

Уж, право, не подозревает ли она в чем-то Генри Бэссингтон-ффренча? Ведь в тот роковой день не он, а его брат был в Марчболте. Что же касается его брата, Фрэнки с нетерпением ждала встречи с ним. По их с Бобби общему мнению, этот человек был убийцей, и она собиралась встретиться с убийцей лицом к лицу. Она нервно содрогнулась. А впрочем, откуда он может что-то знать? Или видеть связь между нею и своим удавшимся преступлением? «Ты без всякой причины нагоняешь на себя страху», – сказала она себе.

Роджер Бэссингтон-ффренч прибыл на другой день перед чаем. Фрэнки встретилась с ним только за столом. Ей все еще полагалось «отдыхать» пополудни. Когда она вышла на лужайку, где был накрыт стол для чаепития, Сильвия с улыбкой сказала:

– Вот и наша больная. Это мой деверь. Леди Фрэнсес Деруэнт.

Фрэнки увидела высокого стройного молодого человека лет тридцати с лишним, с симпатичными глазами. Хотя она поняла, что имел в виду Бобби, когда говорил, что ему бы носить монокль и усы щеточкой, сама она первым делом отметила глубокую синеву его глаз. Фрэнки и Роджер пожали друг другу руки.

– Мне рассказывали, как вы пытались проломить стену парка, – проговорил он.

– Признаю, что я худший водитель в мире, – сказала Фрэнки. – Но я ехала на ужасной старой таратайке. Моя машина была в ремонте, и я пока купила себе подержанную.

– Ее вызволил из-под обломков весьма симпатичный молодой врач, – сообщила Сильвия.

– Он был очень славный, – согласилась Фрэнки. Тут появился Томми и с радостным визгом бросился обнимать дядю.

– Вы привезли мне поезд Хорнби? Вы обещали, обещали.

– Ах, Томми! Нельзя же клянчить! – упрекнула его Сильвия.

– Ничего, Сильвия, я и правда ему обещал. Будет тебе поезд, старина. – Он скользнул взглядом по своей невестке. – А Генри что, не выйдет к чаю?

– Не думаю. – В ее голосе прозвучала какая-то напряженная нотка. – По-моему, ему сегодня слегка нездоровится… – И она в каком-то порыве добавила: – Ах, Роджер, я так рада, что ты вернулся!

Он положил руку на ее предплечье.

– Ничего, Сильвия, старушка.

После чая Роджер играл с племянником в железную дорогу. Фрэнки наблюдала за ними, ее разум пребывал в смятении. Безусловно, такой человек не стал бы спихивать людей с обрывов! Этот очаровательный молодой господин не мог быть хладнокровным убийцей. А впрочем, они с Бобби, должно быть, ошибались с самого начала. То есть ошиблись относительно этой части преступления. Теперь она была уверена, что не Бэссингтон-ффренч столкнул Причарда с утеса. Тогда кто же? Она по-прежнему была убеждена, что Причарда столкнули. Кто же это сделал? И кто подложил Бобби морфий в бутылку с пивом? При мысли о морфии она вдруг поняла, что именно странного было в глазах Генри Бэссингтон-ффренча: эти крошечные зрачки. Неужели Генри Бэссингтон-ффренч наркоман?

Как ни странно, она получила подтверждение этой догадке не далее как на следующий день, и рассказал ей все Роджер. Они играли в теннис, а потом сидели, потягивая питье со льдом и болтая о всякой всячине, и Фрэнки все больше ощущала лоск этого человека, объездившего весь свет. Ей пришлось признать, что «семейный никудышник» весьма выгодно отличался от своего тяжеловесного серьезного брата.

Пока эти мысли проносились в голове Фрэнки, наступило молчание. Его нарушил Роджер, и на сей раз он заговорил совсем другим тоном: