Джулия Берри - Вся правда во мне

Я знала, что ты стоишь рядом, такой же голодный, как и я, но все равно жадно глотала бульон, пока не почувствовала, что внутри у меня стало теплее. Только тогда при виде очередной ложки я мотнула головой и сказала:

– А теперь Лукасу.

Она поковыляла к тебе. Просто невозможно было наблюдать, как ее рука с ложкой поднимается, и не видеть твое лицо.

– Так ты в нее влюблен? – спросила она. Наша Гуди, как всегда, прямолинейна.

Ты проглотил суп.

– Да, мэм.

– Почему бы и нет? – Она отклонилась назад, чтобы взглянуть на меня. – А ты тоже в него влюблена?

Я почувствовала, что краснею. Я же в оковах, неужели это меня смущает?

– Да.

Она поднесла к твоему рту следующую ложку.

– Еще бы! Ты была бы полной дурой, если бы не влюбилась. Гуди Праетт тоже когда-то была девушкой. Я всегда говорила твоей матери, что ты не дура. Маленькая умненькая девочка. Мало говоришь, но все подмечаешь своими огромными коровьими глазами.

Коровьи глаза. Метко подмечено.

Она дала тебе еще одну ложку и снова наклонилась ко мне.

– Но Гуди не понимает одного – почему ты там молчала? Что-то тут не так. Это ясно как день. Почему ты сама не сказала, что тут дело нечисто?

Я не могла ответить. Все оказалось совсем не так, как я думала.

– Они бы не поверили.

Он поскребла ложкой в котелке.

– Ты этого знать не можешь.

– Даже мама мне не верит.

Она протянула тебе последнюю ложку с остатками супа.

– Да, – сказала Гуди, – ее сердце разбито. Она любила твоего отца так, что сильней невозможно. Нет справедливости в мире.

Папа. Я вспомнила, какими глазами смотрела на него мама. Как будто не могла насмотреться. Она всю жизнь его любила так, как я люблю тебя.

Гуди нагнулась, чтобы уложить свои вещи, потом встала с корзинкой в руках.

– Джудит Финч, – заявила она, – что Гуди Праетт может для тебя сделать?

Гораций Брон выглянул из кузни, увидел, что Гуди собралась уходить, и пошел к нам.

Когда он появился, на лице Лотти был страх, но не ужас. Она не собиралась умирать.

Гораций был уже совсем близко.

Сейчас или никогда. Я заставила себя заговорить.

– Звони в колокола, Гуди. Поднимай людей.

Она моргнула в ответ и протянула Горацию руку. Он помог ей спуститься по ступеням. Гуди что-то непрерывно бормотала. Он повел ее к улице.

– Что ты задумала? – шепотом спросил ты.

– Еще сама до конца не понимаю, – призналась я.

Гуди поблагодарила Горация и поковыляла к церкви. Он вернулся к себе. Шаркающая походка Гуди перешла чуть ли не в бег.

Я спустилась с дерева и на цыпочках подошла к тому месту, где лежала Лотти. Нагнувшись, я тронула ее за шею. У нее был открыт рот, из него вывалился язык.

Она была совсем не похожа на себя, если бы не платье, я бы ее не узнала.

Я отпрянула.

Но чьи-то руки обхватили мою шею и начали душить.

Гуди поднялась по ступенькам и вошла внутрь. Просто старая женщина, вдова, которая пришла помолиться в одиночестве. Было около половины второго.

Что-то врезалось в нас подобно валуну, скатившемуся с горы. Я упала на землю, тот, кто меня душил, навалился сверху, тоже сбитый с ног.

Это был другой мужчина. Они скатились с меня и начали бороться. Тот, кто в нас врезался, быстро поборол первого, прижав его лицом к земле. Я так и не смогла разглядеть, кто он.

Церковные колокола начали звонить. Снова и снова, так как они обычно звонили во время тревоги.

Двери стали открываться, горожане с удивленными лицами выскакивали на улицу. Пастор Фрай, появившись из дома члена городского совета Уилсона, со всех ног бросился к церкви. Интересно, что он сделает с Гуди?

Колокола смолкли.

Из-за угла появился Авия Пратт. Он шел по направлению к церкви и не отрываясь смотрел в нашу сторону.

Руперт Джиллис провел своих учеников за позорным столбом, и в нас полетели еловые шишки.

Горожане толпой валили в церковь, лишь Гуди Праетт вышла из дверей и стала спускаться по лестнице. Она одна шла против течения, несколько человек обернулись, чтобы посмотреть ей вслед. Они вошли внутрь и очень скоро вышли обратно.

Она остановилась на траве у подножья постамента и посмотрела на нас, потом перевела взгляд на меня и кивнула. В ее маленьких глазках было одобрение.

Толпа как единое целое вывалила из церкви и собралась вокруг нас. Те, кто опоздал, шли прямиком к позорному столбу.