Джулия Берри - Вся правда во мне

Когда я сказала тебе, что вижу их даже под землей, ты сделал сальто с переворотом и притворился, что не слышишь, как я хлопаю в ладоши. Помнишь, как мы хохотали, когда ты шлепнулся на пятую точку.

Однажды ты оставил на моей иве целую корзину с яблоками. Я видела, как ты убегаешь.

И вот ты стал мужчиной, а я тем, что есть сейчас.

Помнишь, как расчищали участок Олдрузов? Я никогда не забуду, хотя для тебя, вполне возможно, это был самый обыкновенный день.

Прошло четыре года. Мне исполнилось четырнадцать, я выросла.

Это был жаркий день позднего лета. Молодожены только что переехали в Росвелл из более северного Ньюкерка. Им захотелось завести хозяйство на востоке от города, там, где лес граничит с болотами. Клайд Олдруз вырубил много деревьев и попросил город помочь убрать бревна. У его молодой жены, Джоанны, вот-вот должен был родиться первенец. Ты наверняка помнишь, как все работали. Ты оставил свои пшеничные поля и, не разгибая спины, под палящим солнцем без устали орудовал топором в компании с мужчинами, старшими мальчиками, запряженными в повозки быками.

Помнишь, чем тебя тогда накормили? И что ты сказал девушке, которая приготовила и подала тебе кукурузный пудинг?

Вообще-то хочется верить, что ты не запомнил этот злосчастный пудинг. Мне тоже хотелось бы о нем забыть. Я решила его приготовить только потому, что слышала, как ты говорил кому-то после церковной службы, что очень любишь есть его на ужин.

Пришла вся наша семья: мама, папа, Даррелл и я. Всю дорогу к городу папа что-то насвистывал, подгоняя Старого Бена, запряженного в телегу. Мама сидела рядом, качала головой и смеялась. Я крепко держала кукурузный пудинг, стоящий у меня на коленях.

Мама присоединилась к женщинам: они дружно шили приданое для малыша. Девушки суетились у стола. Мы очень нервничали, ведь это был первый раз, когда мы представляли свою стряпню всему городу.

Я нарезала груши вместе с Эбигейл Паулинг, и вдруг кто-то потянул меня в сторону.

– Ты умеешь хранить секреты? – прошептала Лотти Пратт мне в ухо.

– Конечно, умею, – ответила я. – А что?

Она отвела меня за груду бревен, которую успели сложить вспотевшие мужчины. Мария Джонсон и Юнис Робинсон сидели за столом и глазели на нас. Новое платье Марии было ярко-красного цвета с белыми фестонами по вырезу и черным кантом на рукавах и корсаже. А до этого, когда Мария находилась от нас вне зоны слышимости, малышка Элизабет Фрай сказала, что ее папа считает, что подобное платье может кого угодно ввергнуть в грех тщеславия. И вдобавок, как будто ей мало было одной красоты, пока остальные возились со своими пудингами и другой стряпней, она приготовила три золотисто-коричневых сливовых пирога.

У Лотти, на которой, с тех пор как умерла ее мать, лежала вся готовка, не было оснований бояться проиграть Марии. Ее пасхальные рулеты могли соперничать даже с выпечкой Гуди Праетт. Она притянула меня к себе и шепнула на ухо:

– У меня теперь есть парень.

Я отодвинулась, чтобы увидеть ее лицо. Это шутка? Но на щеках алел румянец, глаза блестели.

– Кто? – выдохнула я.

– Тс! Потом расскажу. Понаблюдай за мной сегодня вечером, сама догадаешься. Только поклянись, что никогда никому не расскажешь!

Моя бедная голова чуть не взорвалась от этой информации. Уголком глаза я увидела, как ты закрепил цепь вокруг бревна и махнул Леону Картрайту, чтобы тот начал погонять упряжку.

– Что значит парень?

Лотти распирало от гордости.

– Он сказал, что женится на мне, – ответила она. – А еще он так меня целовал!

– Целовал! – ахнула я. Лотти прижала свой розовый пальчик к моим губам.

Ты обернулся, заметил, что мы шепчемся, и улыбнулся. Мне потребовалось сделать глубокий вдох.

От Лотти ничего не ускользнуло. Она приподняла брови. И в этот ужасный момент я вдруг осознала, что ее парнем вполне можешь быть ты.

– Лотти, это Лукас?

– А если да, то что? – хихикнула она.

Юнис с Марией уже смотрели на нас с явным неодобрением. Миссис Джонсон подошла к столу, и Мария показала взглядом на нас.

– Мне обязательно нужно знать, – взмолилась я.

– Тебе что, нравится Лукас?

Я изо всех сил старалась себя не выдать.

– Лотти, не дразнись, просто скажи: да или нет.

Тут нас накрыла тень, и мы увидели миссис Джонсон, сложившую руки на необъятной груди.

– Не лучше ли будет, девушки, если вы вернетесь к вашим прямым обязанностям?

Лотти как дождем смыло, а я смиренно заспешила обратно к столу.