Дэвид Моррелл - Инспектор мертвых

– Шесть покушений? – Судя по голосу, Эмили была потрясена услышанным. – И одно из них произошло возле вашего дома, лорд Палмерстон?

– Тогда он еще не был моим. Здесь жил любимый дядя королевы. Когда ее величество приехала его навестить, вокруг кареты собрался любопытствующий народ, мешая лошадям тронуться с места. Неожиданно из толпы выскочил человек и ударил королеву тростью по голове с такой силой, что у ее величества выступила кровь.

– Боже мой!

– Ну разумеется, – недовольно проворчал лорд Палмерстон, – будто в жилах монархов кровь не течет.

– Тот человек тоже был членом воображаемого тайного общества, ваша светлость? – спросила Эмили. – И тоже писал письма, в которых строил планы свержения правительства и короны?

– Нет. Его звали Пейт, и вел он себя очень странно. Каждый день много месяцев подряд он нанимал один и тот же кеб и отправлялся в какой-нибудь парк. Там он бросался в самую чащу и возвращался назад в мокрой одежде, с ног до головы в колючках ежевики. По улице он передвигался гусиным шагом и размахивал при этом тростью, словно боевым мечом.

Де Квинси между тем задумчиво смотрел на падающий за окном снег.

– Пейт не всегда был таким. Раньше он служил в кавалерии в офицерском чине и больше всего на свете дорожил тремя своими лошадьми. Потом их покусала бешеная собака, и всех троих пришлось пристрелить. После этого Пейт и стал странно себя вести.

– Значит, из-за собаки он и сам стал бешеным, – предположил Беккер.

– Да, если не принимать во внимание того, что Пейт не был признан сумасшедшим, – заметил Де Квинси, когда карета свернула на Конститьюшен-хилл.

– Но его поведение… – начал было Беккер.

– …было эксцентричным не только в этом отношении, – закончил за него Де Квинси. – Он имел привычку громко петь в любое время суток, раздражая окружающих. Умывался только виски с камфарой. Обычно такого человека называют безумцем, но эксцентричное поведение еще не доказывает наличие психического заболевания. Согласно закону, безумие считается болезнью, когда человек не понимает, что делает, и не осознает неправильности своих действий.

– Вы знаете законы? – удивленно спросил комиссар Мэйн.

– Обучаясь в Оксфорде, я подумывал о юридической карьере, – ответил Де Квинси. – Но год спустя пришел к выводу, что эта деятельность мне не подходит.

– К счастью для всей судебной системы, – пробормотал лорд Палмерстон. – Убийство как одно из изящных искусств. Вы-то и есть настоящий безумец.

– Но не с точки зрения закона, – возразил Де Квинси. – Рассматривая дело Пейта, суд пришел к выводу, что, хотя тот и вел себя неестественно – ходил по улице гусиным шагом, размахивал тростью и так далее, – он все же понимал, что поступает дурно, когда ударил королеву. Присяжные признали его виновным. Как сказал судья, оглашая приговор: «Вы настолько же безумны, насколько безумен любой нормальный человек».

– У меня от вас разболелась голова, – пожаловался лорд Палмерстон.

– Так всегда бывает, когда начинаешь рассуждать о человеческом разуме, – заметил Де Квинси. – Определить сумасшествие вовсе не просто. Забавно, что само имя Пейт как раз и означает «рассудок».

– Мы на месте, – сдержанным тоном сообщил комиссар Мэйн.

Карета остановилась возле величественного Букингемского дворца.

Меньше ста лет назад Букингемский дворец был обычным домом. В 1761 году король Георг III купил его для своей жены и тут же принялся достраивать. В 1820 году королем стал Георг IV. Он не жил в этом здании, но продолжал его реконструкцию, потратив на нее более полумиллиона фунтов, пока дом не превратился во дворец. Когда в 1837 году на престол взошла королева Виктория, она первой из британских монархов поселилась здесь. Однако появление многочисленного потомства заставило ее величество расширять дворец снова и снова.

Де Квинси восхищенно разглядывал огромное трехэтажное здание.

– Как здесь все изменилось. Когда я осматривал Лондон несколько десятилетий назад, возле входа стояла Мраморная арка. А на месте этого крыла была просто стена.

Комиссар Мэйн кивнул:

– Восемь лет назад Мраморную арку демонтировали, чтобы освободить пространство для восточного крыла. В конце концов арку установили в Гайд-парке.

– Ее возвели в честь победы над Наполеоном, – заметил Де Квинси, – и она простояла на этом почетном месте всего четырнадцать лет, пока королева и принц не приказали убрать ее. Как быстро проходит слава.