Дэвид Моррелл - Инспектор мертвых

– Приношу свои глубочайшие извинения. Будьте любезны вернуть наши сумки в дом лорда Палмерстона. Я позже с ними разберусь.

– Нет! – запротестовал кучер.

Но отец уже удалялся по Оксфорд-стрит, направляясь в противоположную от вокзала сторону.

– Отец, не слишком ли много лауданума ты выпил? – встревожилась я, торопясь за ним. – Объясни мне, что у тебя на уме.

Мы миновали Риджент-стрит, следуя на запад. Немногие смогли бы угнаться за решительной, несмотря на короткие ноги, походкой отца, и только свободная юбка позволяла мне не отставать.

– Смерть, – произнес он.

– Ты пугаешь меня, отец.

– Чуть более семи недель назад я очнулся от своих опиумных кошмаров в полдень. Не отправься мы в Лондон, я бы, наверное, начал просыпаться на закате вместо полудня. Или, возможно, однажды избыток опиума вовсе не дал бы мне проснуться. И тогда я тоже присоединился бы к большинству. Смог бы наконец забыть ту боль, что причинил тебе, твоим братьям и сестрам. И прежде всего твоей матери… Смог забыть кредиторов, от которых нам всем вечно приходилось скрываться… забыть бедность, на которую я обрек тебя.

– Отец, ты и вправду меня пугаешь.

– Эдвард Оксфорд? – Беккер недоуменно уставился на листок, который нашел в книге покойника. – Почему вы сказали: «Господи помилуй»?

– Сколько вам было пятнадцать лет назад? – спросил Райан.

– Всего десять.

– Вы рассказывали, что выросли на ферме в отдаленной части Линкольншира. Ваш отец читал газеты?

– Он совсем не умел читать и стыдился этого, – ответил Беккер. – Когда я не был занят работой по дому, он заставлял меня ходить в школу.

– Тогда вы действительно могли ничего не слышать.

– О чем? Это как-то связано с тем письмом, что вы нашли в церкви и не хотите обсуждать со мной?

– У нас мало времени, – отрезал инспектор. – Нужно осмотреть оставшуюся часть дома.

– Не уходите от ответа. Что означает имя Эдвард Оксфорд? – продолжал настаивать Беккер. – И о чем говорилось в письме из церкви?

– Я не могу сказать.

– Вам настолько тяжело говорить?

– Нет, просто не дозволено. Только комиссар Мэйн имеет право знать.

– У вас такой мрачный вид. Случилось нечто ужасное?

– Оно случилось пятнадцать лет назад. Прошу вас, прекратите задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Нам нужно осмотреть дом. Где остальные слуги?

Запах гнилой пищи – или кое-чего похуже – привел их к лестнице, спускающейся на кухню.

Внезапно Беккер остановился.

– В чем дело? – поинтересовался Райан.

– Когда я смогу стать таким, как вы?

– Как я?

– Вас ничто не трогает, – объяснил Беккер.

– Очень даже трогает, – возразил инспектор.

– Но по вам не скажешь.

– Потому что я умею переключать внимание. Сосредотачиваться на деталях. Меня научил этому комиссар Мэйн. Нужно думать о сборе улик, чтобы не оставить убийце шансов на очередные злодеяния.

Беккер кивнул и заставил себя спуститься.

Сержанту удалось сдержать эмоции, когда он увидел на кухонном полу трупы повара и девушки-посудомойки. Как и слуг наверху, их убили ударом по голове. На передниках засохла кровь.

Следуя наставлениям инспектора, Беккер направил все внимание на детали. Пепел в печи совсем холодный. В мисках застыл суп. Тесто в формах для выпечки осело, как и меренги для десерта.

Райан и Беккер поднялись по темной лестнице этажом выше, где почти все пространство занимал огромный обеденный зал, в котором могло разместиться больше сорока человек.

– Когда я нес патрульную службу в Ист-Энде, я и представить себе не мог, что кто-то живет в такой роскоши, – признался Беккер.

На третьем этаже обнаружились три открытые двери и одна запертая. Запах смерти просачивался именно из-под нее.

Райан толкнул дверь с такой силой, что та затрещала.

– Вам помочь, инспектор? – окликнул его снизу констебль.

– Когда будет нужно, я позову, – ответил Райан.

Держа наготове ножи, они с Беккером проникли в темную комнату, пробрались к окну и отдернули занавески. Сержант отпрянул назад, увидев, что находится у него под ногами, а также на кровати и практически повсюду.

Стены, туалетный столик, занавески, ковер – буквально все было покрыто засохшей кровью.

– Муки адовы, что же здесь произошло?

Мститель навсегда запомнил последние счастливые мгновения своей жизни. Вместе с сестрами Эммой и Рут он варил картофель в котелке, подвешенном над очагом. Больше его семья ничего не сумела раздобыть к ужину. Дрова для очага тоже было бы непросто достать, если бы отец, работавший плотником, не подбирал бесполезные обрезки досок и не приносил домой. Они были бедны, но любили друг друга. И часто смеялись.