Артур Конан Дойл - Приключения Шерлока Холмса. Возвращение Шерлока Холмса

Заметьте, – сказал Холмс, откладывая том энциклопедии, – что внезапное прекращение деятельности общества совпадает по времени с отъездом из Америки Опеншо, увезшего с собой его бумаги. Весьма возможно, что это и причина и следствие. Не приходится удивляться, что за Опеншо и его семьей охотятся наиболее непримиримые члены общества. Вы понимаете, что эта опись и дневники могут опорочить виднейших деятелей Юга и что многие не будут спать спокойно, пока не завладеют этими бумагами.

– Значит, страница, которую мы видели, представляет собой…

– Именно то, чего можно было ожидать. Если память мне не изменяет, там было написано: «Посланы зернышки А., Б. и В.» – то есть этим людям послали предупреждение общества. Затем следуют записи, что А. и Б. убрались, то есть покинули страну, и, наконец, что побывали у В. Боюсь, что для В. это кончилось плохо. Я думаю, доктор, нам удастся пролить некоторый свет на это темное дело, а тем временем единственное спасение для молодого Опеншо – действовать так, как я ему посоветовал. Сегодня мы не можем больше ничего ни сказать, ни сделать. Передайте мне мою скрипку, и попытаемся на полчаса забыть отвратительную погоду и еще более отвратительные поступки наших ближних.

К утру буря стихла, и сквозь туманный покров, нависший над Лондоном, тускло засветило солнце. Шерлок Холмс уже завтракал, когда я спустился вниз.

– Извините, что я вас не подождал, – сказал он. – Я предвижу, что мне предстоит много возни с делом молодого Опеншо.

– Что вы собираетесь предпринять? – спросил я.

– Это в значительной степени зависит от того, что дадут мои первые расследования. Может быть, мне придется еще съездить в Хоршем.

– Вы не собираетесь начать с этой поездки?

– Нет, я начну с Сити. Позвоните, служанка принесет вам кофе.

В ожидании кофе я взял со стола газету и стал бегло ее просматривать. Я увидел заголовок, от которого у меня упало сердце.

– Холмс, – воскликнул я, – вы опоздали!

– А-а! – сказал он, отставляя чашку. – Я этого опасался. Как это произошло? – Он говорил спокойно, но я видел, что он глубоко взволнован.

– Мне бросилось в глаза имя Опеншо и заголовок «Трагедия у моста Ватерлоо». Вот что тут сказано:

«Вчера между девятью и десятью вечера констебль Кук, дежуривший у моста Ватерлоо, услышал крик о помощи и всплеск воды. Ночь была исключительно темная и бурная, так что, несмотря на помощь нескольких прохожих, спасти тонувшего не удалось. Между тем констебль поднял тревогу, и при содействии речной полиции тело было найдено. Утопленник – молодой человек, имя которого, судя по конверту, найденному у него в кармане, Джон Опеншо, проживавший близ Хоршема. Предполагают, что он спешил к последнему поезду, отходившему с вокзала Ватерлоо, и что вследствие исключительной темноты второпях сбился с дороги, оступился и упал в воду с одной из маленьких пристаней речного пароходства. На теле не обнаружено следов насилия, и нет никакого сомнения в том, что покойный оказался жертвой несчастного случая, каковой должен привлечь внимание властей к состоянию речных пристаней».

Несколько минут мы сидели молча. Я никогда не видел Холмса таким потрясенным и угнетенным.

– Это наносит удар моему самолюбию, – сказал он наконец. – Бесспорно, это – мелкое чувство, но это наносит удар моему самолюбию. Теперь дело Опеншо становится для меня личным делом, и, если Бог ниспошлет мне здоровье, я доберусь до этой банды. Он пришел ко мне за помощью, а я послал его на смерть!

Он вскочил со стула и в страшном волнении зашагал по комнате, нервно ломая длинные тонкие руки. Бледное лицо его пылало.

– Вот хитрые дьяволы! – выкрикнул он наконец. – Как им удалось заманить его туда, вниз, к реке? Набережная совсем не по дороге к станции. На мосту, конечно, даже в такой вечер было очень людно. Однако посмотрим, кто в конечном счете победит. Я ухожу.

– В полицию?

– Нет, я сам буду полицией. Когда я сплету паутину, полиция может ловить в нее мух.

Весь день я был занят своей медицинской практикой и вернулся на Бейкер-стрит поздно вечером. Шерлок Холмс еще не приходил. Было уже около десяти часов, когда он возвратился, бледный и усталый. Он подошел к буфету и, отломив кусок хлеба, стал жадно жевать, запивая большими глотками воды.

– Проголодались? – заметил я.

– Умираю с голоду. Совершенно забыл поесть. С завтрака не было во рту ни крошки.

– Да что вы?

– Ни крошки. Мне некогда было об этом и думать.