Рид Коулмен - Во всем виновата книга

– Дай-ка, сынок, мне тебя просветить. Скотти хорошо знали в полиции Детройта, но он был скользкий хрен, так его и не смогли прижать. Отбыл на запад, спелся с Брейди – тоже дерьмец тот еще, имечко себе взял ирландское, чтобы с отморозками проще было дело иметь. Они вдвоем срубили бабла и вложили в клуб, чтобы все шито-крыто. А в прошлом году Скотти решил Брейди подсидеть.

Кейси помолчал.

– Усек, пацан?

Усек вполне.

Кейси добавил:

– Брейди даст тебе в клубе похозяйничать – год, не больше, а потом пристукнет и нового лопуха себе найдет.

Я извинился, вышел в туалет, по пути заказал еще «Джеймисона», а потом так по стенке вдарил, что руку отбил. Вернулся за столик и сменил тему:

– Ты когда-нибудь видел, чтоб мой старик книжками увлекался?

Мы чокнулись, выпили, и Кейси ответил:

– Ни в жизнь. Ты это серьезно?

Я ему рассказал про «Книгу добродетелей». Кейси присвистнул и сказал:

– Я-то в книжках никогда силен не был.

Будто герой второсортного вестерна.

Помолчали немного – подумали, а потом он добавил:

– Матушка моя, Господь упокой ее душу и души всех бедолаг Кейси, иногда пела стих один из Йейтса [19] Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) – ирландский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе (1923). . Да, именно пела. Помню только: «Ведь на свете столько горя, нам и не уразуметь».

Слава тебе господи, хоть петь не стал. Мало я «Джеймисона» выпил, чтоб такое терпеть. Потом Кейси наклонился, положил лапищу мне на плечо и сказал:

– Фрэнк был не святой, но глубоко внутри оставался хорошим человеком.

У меня желчь взыграла, и я огрызнулся:

– Это как – типа добра желал?

Столько злобы было в голосе, что Кейси отшатнулся.

– Томми, Господи Иисусе, да ладно тебе, он же тебя любил.

Я ответил:

– На свете столько горя… Фрэнк от себя щедро добавил.

На том разговор и закончился.

Кейси велел не подставляться и звонить, если что понадобится. Я вышел из бара и на мгновение пожалел, что огорчил его, а потом подумал: «Это же моего папаши дружок, ну и черт с ним».

В папашиной книжке

была такая заметка на переплете:

«Сшито вручную – самый надежный и самый дорогой вариант. Страницы вшиваются специальным приспособлением».

А потом приписка отцовской рукой:

«Проверить блокноты фирмы „Молескин“, в которых писали Хемингуэй и Чатвин» [20] Брюс Чатвин (1940–1989) – английский писатель. .

Вот уж я озадачился.

И что вовсе странно: когда я держал книжку в руках, мне становилось, черт возьми, хоть и не хочется признавать,

спокойно?

Какого хрена?

Я полез в Интернет, набрал

www.realbooks.com [21] www.realbooks.com – буквально: «настоящие книги». .

Копался на разных сайтах, пока не нашел один, где рассказывалось не о том, что в книгах, а о том, из чего они.

Продрался через бесконечный тоскливый текст: как книги печатают, переплетают. Пробормотал:

– Ох уж эти библиофилы.

Это была последняя среда эпопеи в эпопее с добродетелью.

На последней странице папашиной книги приводились цитаты из двух стихотворений – «Небесной гончей» Фрэнсиса Томпсона [22] Фрэнсис Томпсон (1859–1907) – английский поэт. и «Александрии» Кавафиса [23] Константинос Кавафис (1863–1933) – крупнейший греческий поэт. . А суть такая: вечно его гнали, жил он в ужасе и, что бы ни делал, от жизни убежать не мог. Типа раз напортачил, так и дальше всегда будешь портачить.

Неудивительно, что копы стреляются, если такое почитывают тайком на досуге.

У Сиси был выходной, и она пришла ко мне – в квартиру на последнем этаже коричневого нью-йоркского особняка, на которую я спускал свои сбережения. Разговорчива была не в меру, ей-ей. Спросила:

– На сколько ты клуб нагреваешь?

На хорошую такую сумму.

Я ответил:

– Если бы.

Сиси не стала настаивать.

Так посмотрела.

Меня прямо обожгло.

А потом и вовсе полыхнуло.

После я выкурил сигарету (очень редко это делаю). Сиси, прости господи, дала.

«Вирджиния слимс».

Не очень-то по-мужски. Она натянула мою выцветшую джинсовую рубашку. Сто лет уже у меня эта рубашка. Смотрелась в ней Сиси что надо – горячая штучка. От нее прямо пар шел, когда она пошла смешать пару шпритцеров с водкой.

Когда мы почти наигрались, Сиси взяла папашину книжку и спросила:

– Читаешь?

Что?

Я ей болван какой-нибудь безмозглый, что ли?

Эгей!

Пролистала книжку.

– Вот это словечко!

Я зашел в большую комнату (на мне была футболка «Янкиз» самого большого размера) и спросил: