Брайан Макгиллоуэй - Девочка из прошлого

– Гэри Даффи? Это тот, что проходил по делу Луизы Гант?

Люси кивнула. Луиза Гант была девятилетней девочкой, которая пропала в 1998 году. Саму девочку так никогда и не нашли. К тому времени Люси и ее отец уже уехали из Дерри, но она хорошо запомнила этот случай, потому, наверное, что девочка исчезла в день подписания Соглашения Страстной пятницы [15]. Сообщение о ее исчезновении было прямой противоположностью новостям, в которых политики с осовелыми глазами объявляли о начале новой эры в Северной Ирландии, а Блэр [16]блеял что-то о «руке Истории». Люси помнила, как вместе с отцом сидела у телевизора и следила за развитием событий. И только в конце программы она услышала сообщение о пропаже Луизы Гант.

Ее труп так и не был найден, но через несколько дней дело об исчезновении было переквалифицировано в дело об убийстве. Люси запомнила это так хорошо, потому что во время одной из пресс-конференций, посвященной этому делу, заявление полиции зачитала ее мать, в своем новом звании суперинтенданта. Впервые за многие месяцы Люси увидела мать воочию.

Хотя ребенка так и не нашли, обвинение было предъявлено местному жителю Гэри Даффи в 1999 году. В гараже у него полиция разыскала один из черных ботинков девочки, на застежке которой был изображен пиратский узор. Кровь на обуви принадлежала девочке. Гэри Даффи предстал перед судом. И хотя все отрицал, он был признан виновным и приговорен к заключению. Несколько месяцев назад его выпустили под залог, и вскоре он совершил самоубийство.

– И паренек уже успел найти себе новых друзей, – заметил Флеминг.

– Вроде как да. – Люси продолжала смотреть в сторону группы подростков, не отрывая взгляда от Гэвина, пока они не скрылись за поворотом.

Перед концом рабочего дня Люси решила заехать в клинику Гранша, чтобы увидеться с матерью Карен, Мэрион Хьюз. Она уже встречалась с ней один раз, восемь месяцев назад, когда Карен забрали в больницу после того, как та слишком глубоко порезала запястья. У Люси тогда был выходной день, и вечером она пришла в приемник, где дежурил Робби. Именно в этот вечер девочка порезала себя, принимая ванну. Люси помогла одеть ее и сидела с нею, пока не приехала «Скорая», чтобы забрать Карен в больницу. Тогда Карен не переставала извиняться за то, что испортила им вечер. Она была бледна, а в губах – ни кровинки.

– И о чем же ты думала? – спросила Люси.

Девочка пожала плечами, склонив голову набок.

– Ты ведь могла убить себя, – заметила Люси. – Или ты именно этого и хотела?

Карен отрицательно помотала головой, и от этого движения волосы упали ей на лицо. Одной рукой Люси убрала их, а другой продолжала прижимать повязку на руке Карен, сделанную из полотенца. Куски разломанного бритвенного станка валялись на полу, а само лезвие зловеще поблескивало под умывальником.

– Обычно я контролирую то, что делаю, – объяснила девочка. – Сегодня просто рука сорвалась.

В школьные годы Люси знала девочек, которые резали себя, поэтому очень хорошо понимала, почему это делается. Теперь она ничего не стала больше говорить, а просто крепче прижала к себе девочку да так и держала ее, пока не прибыла «Скорая».

Мэрион Хьюз появилась в больнице ближе к вечеру. Она уже успела принять на грудь, и ее горячее кислое дыхание быстро заполнило комнату, в которой находилась Карен, пока ей на руку накладывали швы.

– Разве за тобой никто не следил? – спросила женщина.

– Карен была в ванной, миссис Хьюз, – объяснил Робби.

Женщина покачала головой, усаживаясь рядом с дочкой и бормоча что-то себе под нос.

– Когда-нибудь ты действительно убьешь себя. – Это были первые слова, которые она сказала непосредственно Карен. – Когда-нибудь у тебя это получится, и настанет наконец долгожданный покой.

Карен не отрываясь смотрела на свою руку, наблюдая за тем, как врач накладывает швы, и ни разу не подняла глаз на мать.

– И все-таки кто-то должен был за ней следить, – повторила женщина, ни к кому не обращаясь и переводя взгляд с одного на другого в надежде, что кто-нибудь с ней согласится. Доктор нервно закашлялся и продолжил свое занятие.

Теперь Мэрион Хьюз выглядела гораздо старше – сказывалось беспробудное пьянство. Ее волосы каштанового цвета, кое-где тронутые сединой, были собраны на затылке, что подчеркивало острые черты ее лица. Кожа щек, натянутая на кости, выглядела восковой, за исключением тех мест, где видны были многочисленные вены. Когда Люси и врач пришли рассказать ей о смерти Карен, на ней была надета больничная пижама и розовые тапочки. Сейчас женщина была абсолютно трезва, хотя из-за детоксикации пребывала в каком-то полусне, потому что если она и поняла, что ей говорили, то ничем этого не показала. Так продолжалось до того момента, пока сержант не собралась уходить.