Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

Он прошел к столу, а потом вернулся к кровати, сел рядом с Ланой и открыл сумку, точнее, саквояж из черной шагреневой кожи, обшитый изнутри замшей. Чего там только не было – скальпели, стетоскоп, пессарии, катетер, хирургические щипцы, лонгета, пузырьки со всевозможными тониками и настойками…

Праймак вынул из саквояжа толстую тетрадь в кожаном переплете. И в этот момент дремавший в кресле человек протер глаза и потянулся.

– Как она, док? – спросил он медика.

Тот покачал головой, после чего достал какой-то пузырек и вытащил пробку.

– Лауданум, – пояснил он. – Это притупит боль.

Лана сделала два глотка настойки, после чего Джулиус вложил ей в пальцы правой руки ватермановскую авторучку и открыл тетрадь на чистой странице.

– Ваше имя? – спросил он.

« Лана Хартман », – написала женщина.

– Вы живете в Силвер… – начал он спрашивать дальше, но она остановила его движением руки и написала: « Из Абандона. Проповедник запер людей в шахте. Все умирают ».

Врач пристально посмотрел ей в глаза, словно желая удостовериться, стоит ли доверять ее утверждениям или это просто бред сумасшедшей.

– Вы меня разыгрываете? – спросил он.

« Я не сумасшедшая », – написала Лана.

Доктор вздохнул.

– Зачем он это сделал?

Пациентка пожала плечами и написала: « Рехнулся. Там и золото ».

– Сколько? – шепотом спросил Праймак.

« Столько, что его перевозил целый обоз ».

Джулиус поднялся.

– Извините, мисс Хартман. – Он повернулся к человеку в кресле-качалке. – Милтон, можно поговорить с тобой наедине?

Вытянув шею, Лана посмотрела в окно около кровати. Тьма спустилась на город, и разбросанные в ней пятна света напоминали сифилитическую сыпь. Звуки пианино, собачий лай, грубый мужской смех, звон разбитого стекла – даже в этот час Блэр-стрит без всякого стеснения предлагала свои порочные развлечения.

Я не должна умереть в этом городе. Пожалуйста, Господи!

Дверь открылась, и в комнату вошел доктор. Один.

Опустившись на край кровати, он снова дал женщине авторучку.

– Как давно они взаперти?

« С вечера Рождества », – написала пианистка.

– У них есть пища и вода?

Хартман покачала головой.

– Где именно находится эта шахта?

У пациентки закружилась голова. Ручка дважды выскальзывала из ее пальцев, и ей приходилось начинать заново, прилагая усилия, чтобы писать разборчиво:

« Думаю, на западном склоне, над городом. Извините, мне нехорошо. Принесите мою накидку ».

Доктор Праймак раздраженно скривился, но поднялся с кровати, подобрал с пола грязную, рваную накидку и принес ее Лане.

– Зачем она вам?

Женщина приподнялась, сунула правую руку во внутренний карман и достала ключ.

– Что он открывает?

« Шахту. Их нужно освободить. Там дети. Скажите шерифу ».

– Конечно. – Медик взял у нее ключ, провел пальцем по его длинному стержню и погладил бородку. – Мне нужно безотлагательно приступить к операции.

Праймак передал тряпку Милтону, занявшему позицию у ее левой руки. Лана плакала.

– Я справлюсь за две минуты, – сказал врач.

Бывшая пианистка посмотрела на хирургическую пилу с маленькими острыми зубцами, с которой капала на кровать красная вода, на комплект разложенных на простыне ножей, бутылку с эфиром, воронку под ее рукой, таз, отливающий красным под ярким электрическим светом…

Двойная доза лауданума уже начала действовать, но ее сердце все равно затрепетало.

– Давай, Милтон, – скомандовал медик.

Тряпка накрыла лицо Хартман, резкий запах эфира обжег ей горло, и она поплыла по теплому серому морю, под неясные звуки закружившихся голосов.

– Ну и ну, быстро получилось!

– Прижми тряпку ко рту.

– Она не очнулась.

– Делай, что говорят, или убирайся к чертовой матери!

Лана улыбнулась счастливой наркотической улыбкой. Она лежала на той же кровати, в той же комнате отеля «Гранд-Империал», наполненной теперь натуральным утренним светом и доносящимся снизу уличным шумом.

Я выжила .

Милейший доктор Праймак стоял в ногах ее кровати и разговаривал с незнакомым мужчиной, полненьким, седобородым, со шляпой в руке. На его черном сюртуке блестел под солнцем какой-то металлический предмет.

Лана попыталась поднять правую руку, чтобы привлечь их внимание, но не смогла шевельнуть ни одной рукой.

Она захрипела.

Мужчины замолчали и повернулись к ней. Потом они оба подошли и сели на кровать – с обеих сторон.