Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

И снова наступила тишина. В воздухе запахло кордитом.

– Все целы? – крикнул Сойер.

Эбигейл подняла голову – рядом, закрыв глаза и стиснув зубы, дрожал всем телом Джеррод.

Ближе к перевалу валунное поле стало круче, и подниматься приходилось едва ли не на четвереньках, то и дело опираясь на руки. Тяжелый рюкзак, смещаясь, тянул то в одну, то в другую сторону. Поглядывая на лам, Эбигейл завидовала их ровному, уверенному шагу.

Дальше путь лежал по выступам.

– Не торопитесь! – крикнул Скотт. – Этот участок очень опасный. Ступайте осторожно. Если почувствуете, что начинаете паниковать, дайте знать. Мы поможем. Сосредоточьтесь на том, что над вами, и не смотрите туда, куда вам не надо. То есть вниз.

Ширина уступов варьировалась от четырех до шести футов. Делая шаг вперед, Эбигейл опиралась левой рукой о скалу и лишь затем переносила другую ногу. Получалось у нее медленно, и другие путешественники ушли далеко вперед.

На третьем подъеме журналистка допустила ошибку: глянула вниз. Ей и в голову не приходило, что они поднялись на такую высоту, и теперь от вида уходящего далеко вниз поля с валунами у нее моментально закружилась голова, а в животе словно взмахнули острыми как бритва крылышками сотни бабочек. Колени сделались ватными. Мир покачнулся, и Эбигейл повело к краю. Джеррод схватил ее за руку и потянул назад.

Она осела на землю.

– Эбигейл… – осторожно позвал ее Спайсер.

– Не могу дышать.

Проводник опустился рядом с ней на колени.

– Всё в порядке. Это обычная гипервентиляция. Закрой глаза и несколько раз глубоко вдохни.

Эбигейл последовала его совету, и головокружение действительно вскоре прошло. Она открыла глаза, и мир уже не качался из стороны в сторону.

– Ты меня спас.

Джеррод достал из рюкзака моток веревки.

– А это зачем?

– Дальше, до вершины, пойдем в связке. Встать можешь?

Она поднялась, и Джеррод, перехватив ее сзади веревкой, начал обматывать ее бедра и талию.

– Можно вопрос? – спросила Эбигейл.

– Конечно. – Спайсер затянул веревку у нее на поясе.

– Тебе сколько лет?

– Тридцать семь.

– Был в Ираке?

Джеррод остановился, не закончив узел, и повернул собеседницу лицом к себе.

– Вообще-то да. – В его голосе зазвучали настороженные нотки. – А как ты узнала?

Эбигейл бросила взгляд вниз – через заваленное валунами поле, к сверкающему вдалеке озеру, возле которого они останавливались накануне.

– Твой жетон подсказал.

– А, ну конечно…

И кое-что еще. Особенно твоя реакция на камнепад . Пару лет назад, готовя для «Таймс» статью о солдатах с посттравматическими стрессовыми расстройствами, Фостер общалась со многими ветеранами и хорошо знала симптомы этого синдрома. Сомневаться не приходилось – Джеррод тоже страдал от ПТСР. Это было у него в глазах.

В полдень они вышли на перевал под названием Пила – узкий, продуваемый ветром проход в амфитеатре скал, занесенный прошлогодним, хрупким, как кристаллики соли, снегом и лежащий на высоте в тринадцать тысяч футов.

Здесь они сняли рюкзаки и, укрывшись от ветра, устроили привал.

С того места, где сидела Эбигейл, открывался вид на другую сторону перевала – глубокий, в две тысячи футов, спуск в вертикальный каньон. В дальнем его конце она даже разглядела руины бывшего прииска. А еще дальше, примерно в миле от шахты, на фоне леса виднелись какие-то темные пятнышки.

– Доктор Кендал! – крикнул Эммет.

Лоренс, исследовавший углубление в скале в конце выступа, высунул голову и оглянулся. Тозер помахал ему рукой, и профессор подошел и опустился на корточки рядом с ним.

– Что это там за пятнышки? – спросил, указывая вниз, Эммет.

– Это и есть Абандон.

Эбигейл достала телефон. Тот на секунду завис, но потом все же поймал сигнал.

Она позвонила матери – рассказать, какая здесь красота.

Весь следующий час они спускались по осыпному склону и к двум часам добрались до развалин «Годсенд», прииска Бартоломью Пакера. Камнедробилка выглядела так, словно вот-вот обрушится. Доски выгнулись и торчали во все стороны, и среди куч мусора гордо высился лишь один непреклонный чугунный пест.

Путешественники шли по старой обозной тропе, когда с запада надвинулись тучи. Залежавшийся на стенах каньона снег стекал мутными потоками, заполняя колеи грязной, хлюпающей под ногами кашицей.

Впереди лежала заросшая травой полоса, по обе стороны которой стояли, скособочившись, ветхие строения – все, что осталось от Абандона. Главная улица городка пролегала по середине каньона и тянулась примерно на двести ярдов. Проходя мимо домов с декоративными фасадами, многие из которых не устояли под бременем лет, Лоренс указал на здание с шестью балкончиками.