Стивен Кинг - Пост сдал

– К сожалению, да.

– Но… она сжилась со своим состоянием! В смысле Марти. Мартина. Привыкнуть к тому, что ты парализована, говорила она, легче, чем к тому, что ты – старая дева. Мы с ней постоянно обсуждали это. Наше одиночество. Потому что я потеряла мужа, знаете ли.

– То есть мистера Стоувера никогда не было?

– Нет, был. Муж Джейнис. Она прожила с ним недолго, но никогда об этом не сожалела, потому что у нее появилась Мартина. У Марти был бойфренд незадолго до того трагического инцидента, но он умер от инфаркта. Мгновенно. Марти говорила, что он держал себя в форме, три раза в неделю ходил в фитнес-клуб. Она считала, что именно это его и убило. Потому что сердце у него было сильное, но что-то в нем закупорилось, и оно просто взорвалось.

Ходжес, выживший после инфаркта, напоминает себе: никаких фитнес-клубов.

– Марти говорила, что остаться одной после смерти любимого – худшая форма паралича. Я не испытывала таких чувств по отношению к моему Биллу, но понимала, что она хотела этим сказать. Преподобный Хейрайд часто приходил к ней, Марти называла его своим духовным советником, но даже когда не приходил, они с Джейн каждый день читали Библию и молились. В полдень. Марти думала о том, чтобы записаться на бухгалтерские онлайн-курсы. У них есть специальные программы для паралитиков, вы это знали?

– Нет, – отвечает Ходжес, пишет в своем блокноте большими буквами: «СТОУВЕР СОБИРАЛАСЬ УЧИТЬСЯ НА БУХГАЛТЕРА ПО КОМПЬЮТЕРУ» – и показывает Холли. Та вскидывает брови.

– Разумеется, временами случались слезы и печаль, но по большей части они были счастливы . По крайней мере… ну, я не знаю…

– О чем вы сейчас подумали, Нэнси? – Он автоматически переключается на имя – еще один полицейский прием.

– Может, это и ерунда. Марти казалась счастливой, как и всегда, она просто источала любовь, находила светлую сторону во всем, но Джейн в последнее время держалась чуть отстраненно, словно что-то на нее давило. Я думала, это тревога из-за денег или послерождественская хандра. Я и представить не могла… – Она всхлипывает. – Извините, мне надо высморкаться.

– Конечно.

Холли хватает блокнот. Пишет она маленькими буковками – Ходжес про себя часто называет их овечьими какашками, – и приходится поднести блокнот чуть ли не к самому носу, чтобы прочитать написанное: «Спроси ее насчет “Заппита”!»

В ухо ударяет трубный глас: Олдерсон шумно сморкается.

– Извините.

– Все нормально. Нэнси, вы, случайно, не в курсе, была ли у миссис Эллертон маленькая портативная игровая приставка? В розовом корпусе?

– Господи Иисусе, откуда вы это знаете?

– Я в действительности ничего не знаю, – честно отвечает Ходжес. – Я лишь детектив на пенсии, и у меня список вопросов, которые мне надо вам задать.

– Она говорила, что получила ее от какого-то мужчины. Тот сказал, что платить за этот игровой гаджет не надо, если она пообещает заполнить вопросник и отослать компании. Штуковина чуть больше книги карманного формата. Какое-то время я видела ее в доме…

– Когда это произошло?

– Точно не помню, но до Рождества, я в этом уверена. Впервые я увидела ее на кофейном столике в гостиной. Она лежала рядом с вопросником и после Рождества… я это знаю, потому что маленькую елочку убрали… а потом я заметила приставку на кухонном столе. Джейн сказала, что включила гаджет, чтобы посмотреть, что он может, и нашла всякие игры, с десяток, а то и больше, вроде «Клондайка», «Картины» или «Пирамиды», те же пасьянсы. Потом, раз уж начала в них играть, Джейн заполнила вопросник и отправила по указанному адресу.

– Она заряжала гаджет в ванной Марти?

– Да, ведь это было самое удобное место. Вы понимаете, большую часть времени она проводила в той части дома.

– Да, да. Вы сказали, миссис Эллертон стала держаться отстраненно…

– Чуть отстраненно, – тут же поправляет его Олдерсон. – По большей части оставалась такой же, как и всегда. Лучилась любовью, как и Марти.

– Но что-то ее тяготило.

– Думаю, да.

– Давило на нее.

– Ну…

– И вы обратили на это внимание примерно в то время, когда у миссис Эллертон появилась эта портативная игровая приставка?

– Пожалуй, да, если подумать об этом, но почему раскладывание пасьянса на этой маленькой розовой штуковине вгоняло ее в депрессию?

– Я не знаю, – отвечает Ходжес и пишет в блокноте: «ДЕПРЕССИЯ». Думает, что это далеко не одно и то же, отстраненность и депрессия.

– Родственникам сообщили? – спрашивает Олдерсон. – В городе их нет, но есть какая-то родня в Огайо и, думаю, в Канзасе. А может, в Индиане. Имена должны быть в ее записной книжке.