Клэр Кендал - Дневник жертвы

Отбросив нож ногой, Роберт наклонился над лежащим. Мужчина не шевелился – только его грудь неравномерно вздымалась и опускалась. Роберт дважды проверил, что мужчина без сознания, словно тот был бешеной собакой, к которой нельзя поворачиваться спиной. Перегнувшись через его тело, Роберт поднял его безжизненную руку и отпустил, наблюдая, как она падает. Рука глухо стукнулась об пол. Особое внимание он уделил пальцам; казалось, он хотел убедиться, что они абсолютно неподвижны.

Ее щека снова кровоточила. Живот скрутили болезненные спазмы. Отвернувшись от мужчины, Роберт позвал ее и сделал шаг в ее сторону, и она поняла, что стонала. Он отвлекся лишь на секунду – но и этого было достаточно. Она знала, что это ее вина.

Мужчина потянулся назад. Правая рука нырнула под прикроватную тумбочку. Когда она снова появилась, в ней был другой нож, с коротким широким лезвием и массивной черной прорезиненной ручкой. Мужчина сел и вонзил нож Роберту в верхнюю часть бедра.

Роберт закричал и рухнул на колени. Его звериный вопль потряс ее.

Мужчина сплюнул красным. Высморкался. Сопли тоже были красные. Он поднял руку со сверкающим ножом, готовясь нанести последний удар. Нож ринулся вниз; Роберт увернулся, обеими руками схватил мужчину за запястье и резко дернул его на пол. Мужчина упал на спину, и Роберт сел на него сверху, вдавив колено ему в живот.

Другая нога Роберта безжизненно лежала на полу, но он, казалось, этого не замечал. Брюки из светло-коричневого вельвета потемнели от крови. Синий свитер промок; на груди, на спине и под мышками расплылись пятна пота.

Левым кулаком мужчина нанес Роберту удар по лицу и разбил ему губу, но Роберт не шелохнулся и не выпустил его запястье. Он по-прежнему пытался вырвать у мужчины нож, по-прежнему пытался отвести от себя лезвие, и ничто не могло заставить его отступить.

Кровь была повсюду. Кровь капала Роберту на подбородок. Кровь лилась на пол из его ноги. Кровь текла у мужчины из носа; она забрызгала ему подбородок и голую грудь и запачкала Роберту рукав свитера.

Пытаясь вырвать нож, мужчина обхватил кисти Роберта левой ладонью. Каждый старался повернуть нож от себя и вонзить его в противника; лезвие поочередно наклонялось то в одну сторону, то в другую. Единственное преимущество Роберта заключалось в том, что его противник лежал на спине, так что его руке приходилось преодолевать действие силы тяжести, однако этого преимущества было недостаточно. Они были похожи на неуклюжих армрестлеров. Роберт уступал; он терял кровь и все больше слабел. Его лицо посерело, лоб покрылся каплями пота. Он захрипел.

Они не заметили, как она выскользнула из постели и подобрала с пола первый нож, который Роберт отшвырнул ногой в сторону. Держа его за черепаховую ручку, она на трясущихся ногах приблизилась к мужчинам. Она была похожа на новорожденного вампира, впервые поднявшегося из гроба. Кровь текла по внутренней стороне бедер, струилась по лицу и шее, капала ей на грудь и живот. Кровь окрасила ее светлые волосы в темно-красный цвет.

Этот добрый и заботливый полицейский ее обманул. Он наплел ей с три короба и заставил поверить, что она в безопасности, хотя на самом деле ни в какой безопасности она не была. На самом деле безопасностью здесь и не пахло. Все их действия ни к чему не привели; только ей под силу остановить этого человека. Только ей под силу заставить его исчезнуть навсегда, и для этого существует единственный способ. Ничто другое не заставит его отступиться; ничто другое не поможет ей спасти Роберта: еще один удар ножом убьет его. Она точно знала, что нужно делать, и знала, что у нее есть только один шанс.

Однажды она сказала Роберту, что хорошо разбирается в физиологии. Так оно и было: она помешалась на зачатии и родах, и со временем ее страсть вылилась в новое увлечение – строение человеческого тела, хотя впервые она заинтересовалась этим вопросом еще в школе. Все картинки четко отпечатались у нее в мозгу; она прекрасно помнила все фотографии, иллюстрации и схемы с изображением сердца – они всегда казались ей очень красивыми, и она изучала их снова и снова, особенно когда ее отцу сделали шунтирование.

На мужчине не было ничего, кроме плавок. Она видела схемы так ясно, словно те были нарисованы на его груди – слой за слоем, одна поверх другой: в самом низу – сердце и его четыре камеры, над ним – грудная клетка, сверху – кожа. Она видела их, несмотря на барабанную дробь в голове и туман в глазах, и для этого ей даже не пришлось напрягаться. В просвете между двумя ребрами маячил правый желудочек. Над этим желудочком находилась смертельная точка. Она заставила себя сосредоточиться; приказав себе не обращать внимания на искаженное болью лицо Роберта, она мысленно провела линию между сосками и наметила цель чуть в стороне от центра.