Энн Кливз - Ловушка для ворона

– Я считаю, что Невилл лично заинтересован в открытии карьера именно в Блэклоу. Его семья владеет примыкающей землёй.

– Да, – сказала Энн, – я знаю.

– И теперь, насколько я понимаю, его мачеха мертва.

– Она совершила самоубийство.

– Вы знали Беллу Фёрнесс? – требовательно спросила Барбара.

– Не слишком хорошо. Мы встречались пару раз.

– Она управляла фермой. Теперь всё перейдёт к Невиллу.

– Значит, вы были знакомы? – Энн не удивилась. В деревнях, где люди живут так далеко друг от друга, Во и Фёрнессы почти соседи.

– Я слышала о ней.

– Ну и что вы думаете? Что Невилл продаст ферму «Слейтбёрн», если компания получит разрешение? Поэтому он так заинтересован в продвижении карьера? В других обстоятельствах спрос на фермы в горах невелик.

– Я не думаю, что он продаст землю. Он слишком осторожен. Самый удобный подъезд к карьеру – через территорию фермы, и он будет брать за это деньги. Любой другой маршрут означает строительство новой дороги. По сути, он смог бы почти требовать у Гоффа выкуп, взимая слишком большую плату за проезд техники вниз по дороге.

– Годфри должен понимать, чем это грозит.

– Должен, да.

– Но? – Энн собрала маслянистый луковый сок с тарелки кусочком хлеба. Барбару, казалось, это отвлекло. Фелисити, вероятно, уже в совершенстве освоила умение вести себя за столом.

– Но там, где дело касается Невилла Фёрнесса, он, похоже, теряет всю свою деловую хватку. Мне хочется знать, почему Гофф так охотно принимает советы Невилла. Это не похоже на моего мужа. Обычно он человек осторожный. Он сам принимает решения в нужное время.

– Чего именно вы боитесь? – Энн неохотно отставила пустую тарелку и положила локти на стол. – Шантажа?

Барбара, казалось, снова пришла в замешательство, хотя сложно было сказать, что стало тому причиной – локти Энн на столе или мысль о том, что её мужа могут шантажировать.

– Нет, – неуверенно сказала она. – Конечно, нет.

Что ж, подумала Энн, хоть один камень с души.

– Я только хотела сказать, – продолжила Барбара, – если вы или члены вашей команды обнаружите что-то, что может повлиять на результаты исследования, или благодаря вашей работе разработку остановят… – Она замолчала. – Это ведь пойдёт на пользу нам всем, правда?

Это было сказано так мягко и обыденно, что только у двери, собираясь выйти под дождь, Энн, не став объектом подкупа или шантажа, все же почувствовала, какой неприятный остался от этих слов осадок.

Энн ехала в коттедж через Ленгхолм, когда увидела, что навстречу ей едет «Ренджровер» Ливви Фулвелл из Холм-Парка. Ливви резко затормозила и мигнула фарами. Энн на секунду подумала, что видавший виды «Фиат» потерял какую-то жизненно важную деталь, но Ливви, казалось, просто хотела проявить симпатию. Энн удивилась. Обычно они близко не общались. Конечно, Ливви знала, кто она такая. Их представили друг другу, когда Энн впервые приехала в Прайори и Ливви, недавно выйдя замуж, только начала управлять большим домом. Иногда они сталкивались на улице. Ливви махала ей из «Ренджровера», если ей случалось быть в милостивом расположении духа, или обменивалась с Энн парой слов, когда забирала пособие на ребёнка с почты. Но заводить близкое знакомство она явно не стремилась. Энн мастерски считывала подобные сигналы, общаясь с людьми, и понимала, что Фулвеллов не стоит, скажем, приглашать на ужин.

Сегодня, однако, Ливви была непривычно разговорчива. Она вышла из «Ренджровера», оставив дверцу широко открытой, хотя та перекрывала дорогу, а малыш, пристёгнутый на заднем сиденье, вопил во всё горло. Обыкновенно на заднем плане маячила какая-нибудь няня, но Ливви сама возила детей в детский сад, отводила покупать обувь, организовывала вечеринки на дни рождения. Теперь двое старших уехали в школу, но все каникулы она посвящала им. Такое создавалось впечатление. Энн однажды подслушала разговор Роберта с Джереми на каком-то благотворительном событии:

– Мы собираемся в Австрию. Ливви обожает лыжи, но настаивает, что надо взять с собой маленьких мерзавцев. Черт возьми, да она просто чудо!

Ливви была моложе мужа, ей ещё не было и тридцати пяти. Похоже, её взяли в жены, когда она была совсем молоденькой, благодаря безупречной родословной. У неё была фигура школьницы, короткие кудрявые волосы, которые выглядели так, словно она только вышла из душа, и широкая дружелюбная улыбка, которая располагала к ней людей. Хорошо знавшие семью люди утверждали, что у нее жёсткий характер и именно она стоит за происходящим в Холм-Парк.