Дэвид Болдаччи - Искупление

– Имеет право. Ничего, образумится. Очень любезно с твоей стороны беспокоиться о старой коллеге, – добавила она.

Они подъехали к полицейскому участку, где их направили в отведенную им комнату. Когда они шли по коридору, из кабинета вышел коп лет шестидесяти с небольшим.

Капитан Маккензи Миллер был все таким же приземистым, одутловатым, с нездоровым оттенком кожи. Но улыбка на лице была широкой и заразительной.

– Гляди-ка, кого они пускают в дверь, – пробурчал он, протягивая Декеру руку для пожатия. Его напарнице он кивнул и тоже пожал ладонь, попутно кивнув на ее значок на лацкане: – Наслышан. Поздравляю, Алекс. Знаю, далось небось нелегко.

– Спасибо, Мак.

Декер посмотрел на человека, который был его начальником все то время, что он служил в полиции. Копом Миллер был хорошим – жестким, прямодушным и без гнильцы. Фактически именно он когда-то помешал Декеру всадить себе пулю в лоб. После такого относиться к этому человеку без симпатии было бы грешно.

– Ну что ж, репутация у тебя в Бюро что надо. Росс Богарт держит меня в курсе событий.

– Я и не знал, – смутился Декер, прижимая коробки к своей широкой груди.

– Приятно сознавать, что есть вещи, которых ты не знаешь, – сказал Миллер. – Он окинул взглядом коробки. – Это у вас что, адвокатские папки? По Хокинсу?

– Да, – ответила Джеймисон.

– Ладно, не буду отвлекать. Рад видеть вас обоих. Можно чуть позже по пивку, если есть время.

– Найдем. Можно задать вопрос? – спросил Декер.

– Если скажу «нет», это тебя остановит?

– Что это с Мэри?

Миллер сложил на пухлой груди короткие руки.

– Почему ты думаешь, что с ней что-то происходит, Амос?

– Мы с ней хорошо знакомы. Что-то не так.

– Вы были знакомы. Между тем прошло уже несколько лет. Люди меняются.

– Меняются, но не так разительно, – заметил Декер.

– Тогда спроси у нее сам. – Миллер шутливо погрозил пальцем. – Просто будь готов к непредсказуемым ответам. Готов или нет?

Декер не ответил, но Миллер, похоже, ответа и не ждал.

– Респект вам за то, что допустили нас работать с этим делом.

– Я сам хочу докопаться до сути не меньше, чем вы. Если мы напортачили, то должны все исправить. Так что полностью вас поддерживаю.

– Спасибо, Мак, – поблагодарила Джеймисон. – Тогда не будем отвлекаться.

Он исчез у себя в кабинете. Они вошли в комнату, и Декер поставил две одинаковые коробки на металлический стол для совещаний. Снятое пальто накинул на спинку стула. Сняв крышку с одной из коробок, он сказал Джеймисон:

– Я займусь этой. А ты шерсти другую. – Он пододвинул ее к ней.

– А что именно мы ищем? – осведомилась она, открывая коробку.

– Надеюсь, ты поймешь, как увидишь.

Алекс Джеймисон со вздохом села и взяла первые несколько папок.

Через четыре часа они осмотрели уже оба ящика.

– Что-то негусто, – подвела итог Джеймисон.

– Это материалы защиты. Я попросил Мэри, чтобы кто-нибудь проверил бумаги департамента.

– Они эти папки так долго хранят?

– Наверное, только потому, что никто не удосужился их выбросить.

– У Кена Фингера, похоже, доказательная база была так себе.

– Вот почему присяжные признали его клиента виновным уже после двух часов обсуждения. Из которого час ушел на обед.

– На перекрестном допросе он был с тобой довольно жесток, – сказала Джеймисон, держа в руках стенограмму допроса Декера в качестве свидетеля.

– Это его работа.

– Но в своих показаниях ты был достаточно тверд.

– Потому что я верил в их правдивость.

– А теперь, получается, нет?

Декер посмотрел на нее поверх листа, который держал в руке.

– Скажем так: тогда я мог не различать лес из-за деревьев.

– То есть?

– То есть я, возможно, так стремился добиться обвинительного вердикта по своему первому расследованию, что мне не показалось странным, что какой-то парень ограбил дом так рано вечером, да еще когда в нем могло быть полно народу.

– Может, ему элементарно не хватало ума. Как уже отмечалось, он не был опытным преступником. Мог даже не знать, как правильно целиться.

– Хокинс вовсе не был тупицей. К тому же раньше у него никогда не было никаких проблем с законом. Тогда для меня это мало что значило, потому что злодеяние было вопиющим. Но перейти от невинного штрафа за парковку сразу к четырем убийствам – это все равно что после шажка через лужицу совершить прыжок через Большой каньон. В голове должен был прозвучать предупредительный звоночек.