Софи Ханна - Идея фикс

– Что-то я никак не разберусь, романтично ли такое определение.

– Если и романтично, то не нарочно. Простая констатация факта.

– Ладно, тогда… как ты представляешь себе будущее?

– Полным секса.

– Со мной? – уточнила Оливия.

– Нет, с Энтом и долбаным Деком [45]!.. Естественно, с тобой.

– Не думаю, что Дебби считает это естественным.

– Не будем говорить о Дебби.

– О Доме тоже не будем.

– И о нем тоже.

– А каково их будущее? Дома и Дебби?

– Не такое, как у нас, – буркнул Гиббс.

– Я частенько заглядывал сюда в студенческие времена, – сообщил Кит Боускилл Саймону. – Любимое местечко. С тех самых пор я полюбил перекусывать в пабах на боковых улочках. Подальше от главных дорог. На главных магистралях нет хороших пабов. – Он улыбнулся и глотнул пенного «Гиннесса». – Простите, что-то я разболтался.

– Я предпочитаю пабы Силсфорда, – откликнулся Комботекра, почувствовав нервозность собеседника. – Или Лондона. Так у вас имелась причина встретиться со мной именно здесь?

– Да, как я уже сказал: мне нравится «Майское дерево».

Саймон продолжал пристально смотреть на собеседника. В итоге тот покраснел и отвел глаза, ослабив узел галстука.

– Как вы понимаете, я совсем заврался. Да, мне в любом случае предстояло сегодня вечером ехать в Кембридж. На встречу с Конни.

– И она здесь?

– Не знаю, здесь ли она уже, но мы договорились встретиться в половине десятого.

– Где?

На лице Боускилла появилось слегка виноватое выражение.

– Я сказал ей, что встречаюсь с вами и что вы пытались связаться с ней. Она не хочет говорить с вами.

– Почему?

– Рассердилась, что вы пропали, ничего не сказав ей. Она обратилась к вам за помощью, а вы не сумели помочь.

Очевидно, Саймону не удалось скрыть досады, поскольку Кит добавил:

– Я не стал бы принимать ее слова на личный счет. Сейчас Конни сердится на всех и каждого – ей кажется, что весь мир ее предал.

За соседним с ними столиком сидели трое солидных мужчин среднего возраста, громко обсуждавших распределение стипендии, – заслуженные и незаслуженные присуждения и причины отказа тем, кто на самом деле стипендию заслужил. Одного из этой троицы такая несправедливость чертовски раздражала. Саймон попытался отстраниться от их бурного спора, сосредоточившись на Боускилле.

– Какой дом вы тут с Конни едва не купили лет семь тому назад?

– Вы имеете в виду Пардонер-лейн, дом восемнадцать?

– Он находился по такому адресу?

Кит кивнул.

– Конни так не считает, – заметил полицейский.

– Что вы имеете в виду?

– Она говорила Сэму и Иену Гринту о доме семнадцать. О семнадцатом доме на Пардонер-лейн.

– В таком случае, она ошиблась, – заявил Боускилл. – Мы хотели купить восемнадцатый дом.

– Почему же она ошибалась?

– А почему вообще люди ошибаются? Если б сейчас начать перечислять все, в чем Конни ошибалась за последние шесть месяцев, то мы не ушли бы отсюда до следующего вторника.

– Должно быть, вы сердитесь на нее? – кивнув, спросил Саймон.

– Неужели мне не позволено сердиться? Хотелось бы верить, что она вознамерилась погубить наши жизни – тогда, по крайней мере, я смог бы ее возненавидеть. При сложившихся обстоятельствах мне приходится жить в безликой лондонской квартирке, в окружении множества других дельцов в таких же безликих квартирках, изгнанному из дома, хотя я сам долгие годы создавал его… практически с нуля. Когда мы купили коттедж «Мелроуз», он выглядел настоящей развалиной. Не Конни, а я лично занимался шлифовкой полов, облицовкой каминов, озеленением сада… И вот теперь она выгнала меня. Да, мне хотелось бы рассердиться на нее, но ведь сама она не виновата в том, что происходит… Даже не знаю, как сказать; на нее словно что-то нашло… какое-то безумие. Она теперь сама не представляет, что ей взбредет в голову в тот или иной момент. Я больше не узнаю мою Конни… вот что самое ужасное, – Боускилл сморгнул слезы, несомненно надеясь, что Саймон их не заметил.

– Я только что заходил на Пардонер-лейн. Посмотрел дом восемнадцать, который вы не купили в две тысячи третьем году.

– Значит, вы верите мне?

Ответа на этот вопрос Комботекре остро хотелось избежать, особенно сейчас, когда Кристофер уже выглядел более уверенным в себе. Вера тут была ни при чем – детектив проверял эти сведения для себя. Его уверенность основывалась на собственных находках, а не на вере Боускиллу. И тем не менее ему хотелось задать другие, более личные вопросы, и не будет никакого вреда, если он поддержит пока такой оптимистичный настрой разговора.