Квон Ёсон - Лимон

Отношения между сестрами не были похожи на обычные: Таон заботилась о Хэон, словно это она была старшей, а Хэон – младшей. Каждый день перед школьными воротами Таон останавливала сестру и внимательно проверяла, все ли у той в порядке со школьной формой. Школьники не могли сдержать приступов смеха при виде этой картины, потому что белая блузка самой Таон вечно была заляпана чернилами или супом.

Уроки у Таон заканчивались раньше, и она всегда ждала в коридоре, пока освободится и наш класс – домой сестры уходили вместе. Как правило, Хэон беспрекословно слушалась младшую, но порой что-то случалось и Хэон пыталась отделаться от сестры – тогда можно было наблюдать, как по коридору или через спортивную площадку перед школой, словно богиня, мчится изящная белокожая Хэон, а за ней с воплями и криками, будто дикий зверь, пытается угнаться Таон. И учителя, и ученики, кому приходилось видеть подобные сцены, заливались смехом. Рядом с бойкой, подвижной, жизнерадостной Таон волшебная красавица Хэон становилась в наших глазах более реальной, земной. Только благодаря сестре Хэон могла показаться одной из нас.

Меня связал с Таон школьный литературный клуб. Я стала посещать его по программе факультативных занятий, как только перевелась в новую школу. Преподавал в клубе молодой и преисполненный энтузиазма учитель корейского языка. Он уделял внимание даже мне, появившейся в конце учебного года, хвалил мои стихи и иногда зачитывал их перед всеми. В следующем, выпускном, классе мы были освобождены от факультативов, но преподаватель предложил не бросать занятия, если это не будет слишком отвлекать меня от учебы, и обещал выбирать для обсуждения стихи и прозу, которые часто включают в экзаменационные тесты. Я не видела причин отказываться и ответила, что с радостью продолжу заниматься.

В новом учебном году в клубе появились ученики, только начавшие ходить в старшие классы. Среди них была и Таон, круглолицая и краснощекая, словно деревенская девица. Она писала неплохие стихи, в них были свежесть и оригинальность, но, как признавала она сама, ее поэзии не хватало выразительной силы. На занятии Таон могла вслух отчитать саму себя за бездарность, могла в сердцах заявить, что желала бы очистить память – «отформатировать свою память», как она говорила – от всех стихов, находящихся там с детства; могла бить себя по голове пухлым кулачком, бормоча что-то нечленораздельное. В такие моменты я едва сдерживала улыбку, хотя понимала, каким мучительным бывает процесс творчества. Тогда мне казалось, что трудно найти человека, менее похожего на гениального поэта (каким я его представляла – не по опыту, а в силу ограниченного воображения – человека чувствительного, с беспокойным пронзительным взглядом и непременно резкими скулами), чем напоминающую урчащего медвежонка Таон.

Я училась в одном классе с Хэон почти полгода, но, если бы меня попросили о ней рассказать, смогла бы говорить только о ее головокружительной, постоянно изумляющей красоте. Зато о Таон, с который мы виделись раз в неделю в литературном клубе, смогла бы рассказывать бесконечно. Я знала, как на ее лице отражаются сменяющие друг друга эмоции, когда Таон говорит о стихах; мне пришлось почувствовать вес и теплоту ее тела, когда Таон бросилась обниматься, узнав, что нам нравится один и тот же роман; даже еще не войдя в класс, где собирался клуб, я могла определить, на каком месте сидит Таон, потому что ее смех всегда подсказывал направление. Рядом с Таон я задавалась вопросом: была ли я в свое время такой же беспечной и жизнерадостной, – и жалела о прошлом, словно нас разделяла не разница в два года, а целая жизнь.

В июне того года проходил чемпионат мира по футболу. Даже нас, с головой погруженных в занятия учеников выпускных классов, не могло не захватить всеобщее ликование по поводу серии побед корейской команды. Только после церемонии закрытия 30 июня я с ужасом осознала, что завтра начинается июль и мне придется заниматься все каникулы, чтобы наверстать упущенное.

В связи с завершением чемпионата 1 июля было объявлено выходным днем, и мы пошли в школу только 2-го. С того самого дня и до конца учебного года место Хэон в классе оставалось пустым. 1 июля ее мертвое тело нашли в парке недалеко от школы. Эта кошмарная новость заставила нас забыть даже о футбольных успехах.

До начала летних каникул мы только и делали, что пересказывали друг другу неизвестно откуда появлявшуюся информацию об убийстве и расследовании. Учителям было не под силу остановить пересуды. Самые осведомленные ученики устраивали целые лекции, с помощью вычислений и рисунков на доске объясняя всем желающим подробности дела. В результате даже те недалекие школьники, кто, впервые услышав выражение «удар тупым предметом по голове», пытался представить, какой такой «неумный» предмет мог иметься в виду, вскоре выучили всю специальную терминологию и строили теории, ловко жонглируя необычными словечками.