Сара Шепард - Милые обманщицы. Бессердечные

– Прошу прощения?

Ханна обернулась и увидела толстую коротышку с тусклыми каштановыми волосами и скобками на зубах. Ее можно было бы принять за двенадцатилетнего подростка, если б не огромные груди, туго обтянутые спортивной фуфайкой дынного цвета с капюшоном, отчего и сами они были похожи на дыни. Ханна с грустью подумала о Майке. Ему бы наверняка такое же сравнение в голову пришло.

– Новенькая? – спросила девушка. – Вид у тебя потерянный.

– Э… да. – Ханна наморщила нос, потому что внезапно уловила запах мази «Викс Вапораб» [21], которым обычно пользуются бабушки. Похоже, на этот раз он исходил от собеседницы.

– Я – Тара. – Представляясь, новая знакомая брызнула слюной.

– Ханна, – буркнула Ханна, отступая в сторону, чтобы пропустить санитарку в розовой униформе.

– Хочешь ужинать с нами? Одной есть противно. Мы все через это прошли.

Ханна уткнулась взглядом в гладкий деревянный пол, раздумывая, какие у нее есть варианты. Сумасшедшей Тара не выглядела – просто была занудой.

– М-м, конечно, – ответила Ханна, стараясь придать голосу учтивость.

– Отлично! – воскликнула Тара, и сиськи ее радостно затряслись. Петляя в проходах, они направились в глубину зала – к столику, за которым уже сидели две девушки. Одна – худая, как палка, с узким меланхоличным лицом и мертвенно-бледной кожей – ковырялась в тарелке с макаронами; вторая – низенькая, толстая, рыжая, с залысиной над правым ухом – яростно вгрызалась в кукурузу.

– Это Алексис и Руби, – представила их Тара. – А это – Ханна. Она новенькая!

Алексис и Руби робко поздоровались. Ханна, все сильнее чувствуя себя некомфортно, тоже их поприветствовала. Она умирала от любопытства, порываясь спросить, почему их поместили в лечебницу, но доктор Фостер подчеркнула, что диагнозы можно обсуждать только на индивидуальных или групповых сеансах психотерапии. В остальное время пациентам предлагалось притворяться, будто в больнице они оказались по собственной воле: типа это и не психушка вовсе, а некий лагерь для отдыха.

Тара уселась за стол рядом с Ханной и тут же принялась поглощать содержимое своей тарелки – она взяла гамбургер, лазанью, зеленый горошек в соусе из сливочного масла с миндалем и огромный ломоть хлеба размером с ладонь Ханны.

– Значит, ты здесь первый день, да? – оживленно поинтересовалась Тара. – Ну и как тебе?

– Скучновато. – Ханна пожала плечами, подумав, что Тара, скорей всего, склонна к перееданию.

Тара кивнула, жуя с открытым ртом.

– Знаю. Без Интернета фигово. Ни твитнуть, ни текстик в блог запостить. У тебя есть свой блог?

– Нет, – ответила Ханна, сдерживая презрительный смешок. Блоги существуют для людей, у которых нет личной жизни.

Тара сунула в рот вилку с очередной порцией еды. В уголке губ ее виднелся крошечный пузырек герпеса.

– Привыкнешь. В основном люди здесь хорошие. Но есть пара девчонок, с которыми лучше не связываться.

– Те еще стервы, – подтвердила Алексис. Для столь тощей девицы голос у нее был на удивление мощный.

При слове «стервы» ее подруги весело захихикали.

– Постоянно торчат в спа-салоне, – добавила Руби, закатывая глаза. – Дня не могут прожить без маникюра.

Ханна, уверенная, что ослышалась, чуть не подавилась стебельком брокколи.

– Ты сказала, что здесь есть спа-салон?

– Да, только платный. – Тара поморщила нос.

Ханна провела языком по зубам. Почему она ничего не слышала про то, что в лечебнице есть спа-салон? И плевать, что за его услуги нужно платить дополнительно. Стоимость всех процедур она будет записывать на счет отца. Пусть раскошеливается.

– Кто твоя соседка по палате? – осведомилась Тара.

Ханна запихнула под сиденье свою сумочку Marc Jacobs из шагреневой кожи.

– Я с ней еще не познакомилась. – Ее соседка за весь день ни разу не появилась в палате. Наверняка ее засадили в какой-нибудь изолятор со звуконепроницаемыми стенами.

– Так давай в нашу компанию, – улыбнулась Тара. – Мы, – она ткнула вилкой в сторону Алексис и Руби, – потрясные девчонки. Придумываем спектакли про больничный персонал и играем их в своих палатах. Главную роль обычно исполняет Руби.

– Руби создана для бродвейской сцены, – добавила Алексис. – Прирожденная актриса.

Руби покраснела и опустила голову. К ее левой щеке прилипли зернышки кукурузы. Ханна подумала, что вряд ли Руби возьмут в бродвейский театр, разве что продавцом в театральный буфет.

– А еще мы устраиваем представления по типу «Топ-модель по-американски», – продолжала Тара, принимаясь за лазанью.