Линдси Фэй - Тайна семи

Розыск пропавших вещей – вот в чем конек Джакоба Писта.

И я поспешил по Элизабет-стрит к месту обитания мистера Писта. Шел, радостно посвистывая, и совершенно не предполагал, что нам с ним предстоит столкнуться с самым завораживающим и необыкновенным человеческим существом.

Я – редчайший представитель расы девиантов [12] Девиант – вымышленная раса сверхлюдей в комиксах Марвела. в Нью-Йорке; человек, который испытывает к политике то же отвращение, какое испытывает большинство людей, отскребая свинячье дерьмо, налипшее на подошву ботинок. Моя антипатия проистекает из того факта, что бо́льшую часть жизни я считал своего брата, который являлся не последним винтиком в демократической машине, существом презренным на сто процентов. Я ошибался – Вал был существом презренным лишь на три четверти. Но когда он пристраивал меня на работу, где носят медные звезды на лацканах, выяснилось, что единственным местом, где может служить его аполитичный брат, – это отделение Шестого округа.

Согласно условиям найма, все полицейские, в том числе и я, должны жить в том же районе, где располагается их отделение. И это страшно огорчало, поскольку до той поры я относился к этому району так же, как и все: старался по возможности не соваться в него. Теперь же, обосновавшись в двух уютных комнатках и пользуясь расположением квартирной хозяйки, которая каждый вечер наливала мне пивка даже без моей просьбы, я о другом жилище и не мечтал. И жил всего в нескольких кварталах от Гробниц. Впрочем, это вовсе не означало, что окружающая обстановка выглядела более сносно.

И вот в то утро, шагая к месту обитания мистера Писта, я свернул на Байярд и наткнулся на парочку рыжеволосых птенчиков-мэб ирландского происхождения – на двоих у них было всего одна пара обуви. Та, что помладше, стояла, утопая бледными босыми ступнями в грязной и подмерзшей снежной каше на дороге, а на плечо ее опиралась сестра и стаскивала драные мокасины, чтобы передать ей.

Красные пальцы на ступнях – первый признак обморожения. Побелевшие означают, что дело обстоит куда как хуже. Эти девицы всем своим видом так и взывали к госпоже по имени Милосердие, которая должна была ринуться им на помощь, стиснув зубы и сжав кулаки, рискуя своим здоровьем ради спасения двух этих скелетиков с расширенными от ужаса зрачками, похожими на ружейные дула. И я в очередной раз подивился тому, как могут выжить манхэттенские птенчики-мэб без ее помощи. Однако я, словно набрав в рот воды и не дав им ни гроша, прошел мимо. Другие ирландцы в синих мундирах с медными пуговицами целыми толпами выходили из отделения в напрасных поисках хоть какого-то заработка. В большинстве своем даже без перчаток и без пальто. Выходили, движимые надеждой, точно люди, помогающие нести гроб к могиле, дрожа и поеживаясь от холода в прозрачном утреннем воздухе.

Мимо проплывали телеги, груженные рулонами разноцветной хлопковой ткани – это означало, что я дошел до Чэтем-стрит – или, как многие называли эту улицу, до Иерусалима. Здесь располагались бесчисленные ломбарды, принадлежащие голландским евреям; над дверью каждого такого заведения были нарисованы три золотых шара. Человек-сандвич, нанятый в мэрии и тащивший на себе вывеску «ОПАСАЙТЕСЬ ФИКТИВНЫХ АУКЦИОНОВ», поскользнулся, наступив на раздавленную колесом телеги крысу, от внутренностей которой все еще шел пар. Еще до начала существования полиции в нынешнем ее виде мой друг Джакоб Пист работал ночным сторожем и занимался поисками потерянных вещей, а потому шеф Мэтселл использовал его и еще нескольких владельцев лавок на Манхэттене как подручных, помогающих в поисках краденого. Впрочем, большинство лавок и магазинов на Чэтем респектабельны, как церкви. Здесь продают свечи, специи, ружья, побывавшие в употреблении, разного рода ювелирные изделия; попадаются и красивые, и кричаще безвкусные. Но лишь несколько из них специализируются по пропавшим вещам – предметам, исчезнувшим во мгновение ока.

И мистеру Писту они были знакомы не хуже, чем свои пять пальцев на руке, напоминающей клешню лобстера.