Кристофер Сэнсом - Каменное сердце

Я с трудом добрался обратно на Канцлер-лейн, время от времени останавливаясь из-за головокружения. Ввалившись внутрь дома, я ощутил, что шея моя настолько распухла, что я едва могу глотать. Пришлось сразу же подняться в комнату Гая. Когда он открыл дверь, я с превеликим трудом сумел заговорить: голос мой превратился в скрип. Друг велел мне лечь и наложил припарку, принесшую некоторое облегчение. Я сказал ему, что якобы стал жертвой грабителей, и врач с сомнением посмотрел на меня, заметив, что мой кошель так и остался на поясе. Было очень неловко его обманывать, однако я решил пока помалкивать о случившемся.

Малтон велел мне лежать и отдыхать, но через некоторое время в дверь постучали. С любопытством посмотрев на меня, Колдайрон объявил, что пришел поздний гость, олдермен Карвер. Я распорядился, чтобы Уильям проводил посетителя в гостиную, и, преодолевая усталость, спустился вниз.

Смущенное выражение на пухлом лице Карвера сообщило мне, что явился он отнюдь не с добрыми новостями. Он также бросил взгляд на мое горло.

– Простите мой голос, сэр, – проскрипел я. – Но на меня только что напали грабители.

Гость покачал головой:

– Грабежей становится все больше и больше – теперь, когда столько констеблей ушло на войну. Безумные времена! И, увы, боюсь, мастер Шардлейк, что мне нечем вас порадовать: я не сумел добиться освобождения Барака от военной службы.

– Но его жена…

– Я обратился к мэру Лакстону, и он попытался договориться с Гудриком. Но тот непреклонен: ему нужен Джек Барак, и точка! Воистину закусил удила. Должно быть, ваш помощник здорово нагрубил ему. Гудрик заявил, что король велел не церемониться с наглецами. Лакстон сказал, что, в принципе, мы могли бы обратиться в Тайный совет, однако у них есть приказ короля – проявлять максимум строгости.

– A я не могу попросить королеву о заступничестве перед королем. Мое имя у него не в чести.

– Впрочем, Лакстон предложил еще один способ выхода из затруднительного положения. – Карвер приподнял бровь. – Уклониться от внимания Гудрика. Возможно, Барак сумеет на какое-то время исчезнуть из столицы. Ему очень скоро пришлют приказ о приведении к присяге.

– Он уже получил его.

– Если ваш помощник не явится, то магистрат попросят послать констеблей, чтобы его найти. Однако… – Олдермен хитро ухмыльнулся. – Им вовсе не обязательно усердствовать в поисках. И если вдруг Барака не окажется дома, что ж…

– Но куда он может направиться? Ни у Джека, ни у его жены не осталось в живых никого из родственников. У меня, правда, есть родня в Мидленде, однако Тамазин на восьмом месяце беременности, она не вынесет путешествия. И потом, что, если за Бараком снова явятся, дабы арестовать его за дезертирство? Это серьезное преступление.

– Гудрик и сам скоро отправится на войну, в этом можно не сомневаться. – Олдермен развел пухлые, усаженные кольцами пальцы. – Больше я, к сожалению, ничего не могу сделать.

– Понимаю. Мне придется переговорить с Бараком. И благодарю вас за все, сэр. – После недолгих колебаний я добавил: – А не могу ли я получить у вас некоторую информацию? Имеющую отношение к делу, которым я сейчас занимаюсь. Вы ведь уже много лет заседаете в мэрии, да?

– Да, это правда. Почти двадцать лет. – Пухлая фигура моего собеседника задышала гордостью.

– Я слышал, что городской совет недавно вел переговоры с королем о передаче ему Бедлама.

– Да, верно. Мы пытаемся уговорить короля финансировать больницы, находящиеся под контролем города. В том числе и эту лечебницу.

– Назначение смотрителя уже много лет является прерогативой короля. Насколько я знаю, сейчас попечителем является сэр Джордж Метвис. До него эту должность до своей казни занимал Джордж Болейн. А не знаете ли, кто именно был его предшественником? Году так, примерно, в двадцать шестом?

Карвер призадумался:

– Кажется, сэр Джон Говард. Насколько я помню, он и умер на этом посту.

Итак, с этой стороны об Эллен ничего не выяснишь. Впрочем, любые секретные договоренности должны быть известны последующим смотрителям.

– И позвольте еще вопрос, олдермен, – попросил я. – Не помните ли вы некоего Николаса Хоббея? Этот человек несколько лет назад числился в гильдии торговцев тканями.

Мой гость неторопливо кивнул:

– Да, я знаю мастера Хоббея. Он сумел вырасти из подмастерьев и завел небольшое дело. Впрочем, в жизни гильдии особого участия не принимал, ибо был занят приумножением собственного состояния. Помнится, он еще занялся импортом красителей и оттого пострадал, когда король порвал с Римом и запретил ввозить товары с континента. Хоббей тогда закрыл свое дело и перебрался в сельскую местность.