Хосе Сомоза - Клара и тень

– Да, – прошептала Клара, подавляя дрожь. – Но я никогда не делала ничего подобного.

– Я знаю, но мы не знаем, что с вами в действительности сделает этот художник. Мы должны быть готовы ко всему, ожидать всего, предоставлять все возможности. Понятно?

– Да.

Кларе было трудно дышать. Рот ее открылся, а обесцвеченные растворителями щеки покраснели. Перечисляемые Фридманом возможности казались ей не страшнее ее собственного решения согласиться на них, позволить сделать с собой все, что захочет художник. Разгадка, несомненно, крылась в гениальности. Кто-то когда-то сказал ей, что Пикассо был настолько гениален, что мог делать что угодно. Клара была уверена в том, что такому, как Пикассо, она позволила бы сделать с собой именно что угодно.

Она задумалась. Что угодно?

Да. Без оговорок.

Но пожалуй, художнику нужно быть чуть получше, чем Пикассо.

– Вы уже раскаиваетесь, что подписали? – спросил Фридман, неправильно истолковав ее выражение лица.

– Нет.

На минуту взгляды грунтовщика и полотна скрестились.

– Если у вас есть вопросы, задавайте их сейчас.

– Какой художник будет мной писать?

– Этого я не могу вам сказать. Еще вопросы есть?

– Нет.

– Значит, ждем вас здесь ровно в четверть шестого.

Восемь часов на улаживание всех дел – это слишком много, подумала Клара. По крайней мере, ее дела были очень просты: жизнь состояла из работы и досуга. Для улаживания дел на работе нужно было лишь позвонить Бассану; что касается досуга, понадобится один звонок Хорхе. Мало того, вернувшись домой, она обнаружила, что Бассан оставил ей сообщение на автоответчике. Голос был не то чтобы очень серьезный, но и не такой дружелюбный, как обычно. Гертруда позвонила ему, чтобы сказать, что Клара не выставлялась сегодня, и художник просил объяснений. «Ты можешь делать все, что угодно, Клара, но предупреди меня заранее». Она понимала, что срывает ему планы, но ее немного раздражал этот упрек. Она набрала его номер в Барселоне. Отозвался автоответчик.

– Алекс, – обратилась Клара к тишине, – это Клара. Прости, у меня выплыла важная работа, и я не смогу дальше выставляться в «Девушке с зеркалом». В любом случае в «ГС» нам оставалась только неделя. Кроме того, если я не ошибаюсь, у тебя там уже был дублер… Мне правда жаль, что у тебя могут возникнуть проблемы, но ничего поделать я не могу. Счастливо.

Затем она продумала звонок Хорхе. Когда она точно решила, что скажет, то набрала номер на сотовом – и попала на голосовую почту. Кларе показалось, что жизнь ни с того ни с сего превратилась в диалог между нею и тишиной. Пришлось оставить еще одно сообщение.

– Хорхе, это Клара. Мне придется уехать на несколько дней по работе. – Пауза. – Кажется, интересной. – Пауза. – Очень интересной. Я перезвоню тебе позже, если смогу. Целую.

Было чуть больше половины одиннадцатого, а веки казались тяжелыми каменными глыбами. Клара выдвинула складную кровать в спальне, разделась и бросилась на простыни. Необходимо было восполнить краткий ночной отдых. Она поставила электронный будильник на два часа и сразу же заснула. Приснилась ей не Альберка и не отец, а наружная картина, в которой ее написал Гутьеррес Регеро три года назад, «Древо познания». Но, проснувшись, она полностью забыла свой сон. Встала, побежала в ванную и отдалась на волю текущему из душа граду. Послушавшись указаний, после душа она не воспользовалась никаким кремом. Посмотрела в зеркало на свое голое тело и попрощалась с ним: она знала, что видит его в естественном виде в последний раз. Потом, завернувшись в халат, прошла в столовую, поставила диск с очень легким джазом и, укачиваемая темной мелодией, принялась обследовать шкафы.

Проблема в том, что все, что у нее было, ей нравилось. Походы за одеждой и аксессуарами были одним из любимых Клариных развлечений. Заявление Фридмана, что все, что она наденет, будет уничтожено, казалось малозначительным, но теперь, глядя на свой красивый и дорогущий гардероб, Клара замялась. Тут были вещи от Ямамото, Стерна, Чессаре, Армани, Балмейна, Шанель… И дело даже не в потраченных деньгах, а в наслаждении мягкостью тканой плоти. Каждое платье, каждый костюм был для нее наделен собственной индивидуальностью. Они – словно новые милые друзья. Она не могла такого с ними сделать.

А если выбрать спортивный костюм, в котором она ходила на работу? Но, взглянув, как он лежит на кровати, плоский и послушный, с пустыми рукавами, ожидая Клару, чтобы заключить ее в объятия, она поняла, что это все равно что отправить на нежданную казнь старого верного пса, члена семьи.