Эдгар Уоллес - Рассказы о Шерлоке Холмсе. Король страха (сборник)

– Он мертв?

Она смогла лишь молча кивнуть. Губы ее дрожали.

– Я расскажу вам всю правду, – наконец произнесла она. – На самом деле он не узнал меня, когда приехал в «Замок Лармс», и это самое страшное. Я совершенно улетучилась у него из головы. Он вспомнил меня лишь тогда, когда я открылась ему в тот вечер в саду.

– Он мертв? – повторил вопрос мистер Ридер.

– Да, – сказала она. – Они оглушили его рядом с моей комнатой… Не знаю, что они с ним потом сделали. Затащили в пещеру через сейф, наверное. – Девушка содрогнулась.

Дж. Г. Ридер мягко похлопал ее по руке.

– С вами останутся ваши воспоминания, дитя мое, – сказал он плачущей девушке, – и письма.

После того как Ольга ушла, ему в голову пришла мысль, что Равини, вероятно, писал очень интересные письма.

Мисс Маргарет Белмэн решила провести выходные в единственном, по ее мнению, стоящем месте. О своем намерении она сообщила мистеру Ридеру в письме.

«Во всем мире есть только два места, где мне хорошо и я чувствую себя в безопасности, – писала она. – Одно из них – Лондон, второе – Нью-Йорк, где на каждом углу стоит полицейский, все развлечения собраны рядом, и у того, кто хочет ничего не пропустить, не остается ни минуты свободного времени. Поэтому не могли бы вы найти время сходить со мной в те театры, которые я перечислила на обратной стороне этой странички, и еще в Национальную галерею, в Британский музей, в лондонский Тауэр (хотя нет, наверное, в Тауэр я не пойду – он слишком средневековый и неприветливый), в Кенсингтон-Гарденз и другие подобные места, где всегда людно и весело? Если серьезно, дорогой Дж. Г. (столь фамильярное обращение удивит вас, но я решила отбросить церемонии), я хочу быть одной из большой толпы нормальных, здравых людей… Я устала быть оторванной от мира истеричной женщиной».

В том письме было и еще много слов в том же духе. Мистер Ридер взял свой ежедневник, перечеркнул все намеченные ранее встречи и дела, после чего написал ответное письмо (надо сказать, далось ему это очень нелегко), которое своей осторожностью в выражениях и высокопарным стилем до того развеселило Маргарет Белмэн, что она, читая его, едва сдерживалась, чтобы не захохотать.

В своем послании она не упомянула Ричмонд-парк. И правильно сделала, кто-то может сказать, ведь поздней осенью, когда ветер становится холодным и пронизывающим, а олени уходят на зимовку в другие места (если олени вообще куда-то уходят зимой), в Ричмонд-парке очень красиво, но в высшей степени неуютно, и прогулка по нему может доставить удовольствие лишь тем ценителям прекрасного, кто благоразумно не забыл поддеть шерстяное белье.

И все же одним промозглым серым утром мистер Ридер остановил такси и всю дорогу молча, с серьезным видом сидел рядом с мисс Маргарет Белмэн, пока машина тряслась и подпрыгивала на Кларенс-лейн – возможно, худшей дороге во всей Англии – прежде чем наконец свернула через раскрытые железные ворота в парк.

Там, когда они подъехали к газону, поросшему травой и высокими невзрачными кустами, которые ранним летом превращаются в цветущие рододендроны, мистер Ридер остановил такси, они вышли и отправились бесцельно бродить по этому маленькому лесу. Спустившись по склону в небольшую низину, мистер Ридер, проворчав что-то насчет ревматизма и с подозрением посмотрев по сторонам, сел на скамейку. Мисс Белмэн опустилась рядом с ним.

– И все-таки, почему вы пригласили меня в Ричмонд-парк? – спросила Маргарет. Мистер Ридер неуверенно покашлял.

– У меня с этим парком связаны… гм… романтические воспоминания, – сказал он. – Помню, первый арест, который я провел…

– Не надо о плохом, – прервала она его. – Что может быть романтического в арестах? Давайте лучше поговорим о чем-нибудь хорошем.

– Тогда давайте говорить о вас, – смело сказал мистер Ридер. – И именно потому, что я хочу поговорить о вас, дорогая моя мисс… м-м… Маргарет… Маргарет, я и пригласил вас сюда.

Он взял ее ладонь бережно, словно бесценное произведение искусства, неловко поиграл ее пальцами.

– Дело в том, моя милая…

– Бога ради, не говорите больше «мисс», – взмолилась она.

– Милая Маргарет, – с трудом произнес он, – я решил, что жизнь слишком… м-м… коротка, чтобы и дальше откладывать шаг, который я уже… обдумал… э-э-э… и дело в том, что… – тут он безнадежно сбился на сплошные «м-м» и «э-э-э», лишь изредка перемежавшиеся неуверенными «гм».

Помолчав, он попробовал снова: