Кристофер Сэнсом - Мертвая земля

– Да. Мастер Болейн велел мне всегда держать ключ при себе, чтобы никто не мог его взять. Он очень боялся, что ключ окажется у его сыновей. После убийства я отдал его констеблю, – сказал Скамблер, устремив на меня беспокойный взгляд.

– Может, именно по этой причине близнецы так тебя изводили? – предположил Николас. – Им было завидно, что ты имеешь доступ к лошади, а они нет?

– Людям не нужна причина, чтобы изводить меня, сэр, – покачал головой Скамблер. – Тетя говорит, наверное, на меня навели порчу.

– И ты в это веришь?

– Нет! – ответил парнишка с неожиданным пылом. – Не верю я ни в какую порчу! Все это чертова хрень, да и только! – Он осекся и зажал рот рукой. – Простите, я не хотел сквернословить.

– Ерунда. Мы же не в церкви. А теперь, Грязнуля…

– Прошу вас, сэр, не называйте меня этим дурацким прозвищем. Меня зовут Саймон.

– Отлично, Саймон. Я уверен, ты понимаешь, что в этом деле ключ от конюшни имеет первостепенное значение. Думаю, тебе известно, что именно в конюшне были обнаружены главные улики – ботинки, облепленные грязью, и окровавленный молоток, послуживший орудием убийства. Ты можешь поклясться, что ключ всегда был при тебе?

– Я никогда никому не давал его! – выпалил мальчик.

Однако во взгляде его мелькнуло смущение; я заметил, что он неловко переминается с ноги на ногу. Скамблер никоим образом не относился к числу людей, умеющих скрывать свои чувства; возможно, это обстоятельство изрядно усложняло ему жизнь.

– Ты не ответил на мой вопрос, – мягко возразил я. – Я спросил, всегда ли ключ был при тебе?

Внезапно мальчик закрыл лицо руками и разрыдался, отчаянно всхлипывая.

– Прекрати реветь, как девчонка, и отвечай, когда тебя спрашивают! – нетерпеливо прикрикнул на него Тоби.

Я поднял руку, подавая ему знак молчать:

– Слезами делу не поможешь, парень. Успокойся и расскажи мне правду. Обещаю, тебе за это ничего не будет. Если, конечно, речь идет не о преступлении.

Мальчишка вскинул голову. Слезы оставили на его чумазом лице грязные полосы.

– Никакого преступления я не совершал, сэр.

– Значит, тебе нечего бояться.

Взгляд Скамблера, устремленный на меня, по-прежнему был полон испуга. Помедлив несколько мгновений, он пробормотал себе под нос:

– Вы уже пытались мне помочь. Никто больше не делал этого.

– Обещаю, что помогу тебе и на сей раз, если это будет в моих силах.

Скамблер вздохнул так тяжело, что его худенькие плечи задрожали:

– Я вам рассказывал, что как-то раз близнецы меня здорово отметелили. В тот день я по поручению хозяина ходил в Ваймондхем. Когда возвращался домой, они подстерегли меня на дороге – в том месте, где она идет через лес, примерно в миле от дома. Набросились и принялись мутузить кулаками, да при этом еще и обзывали всякими скверными словами. А потом убежали в лес.

– По твоим словам, никакой причины мстить тебе у них в тот день не было?

– Нет, сэр. Но вы не знаете Джеральда и Барнабаса. Им не требуется причина, чтобы кого-нибудь поколотить. – Скамблер перевел дух и всхлипнул. – А когда я вернулся домой, выяснилось, что ключ от конюшни исчез. Я носил его на шее, на железной цепочке. Наверное, во время драки цепочка порвалась. Понятное дело, я испугался. Мастер Болейн – хороший хозяин, но, узнай он, что я потерял ключ, мне бы здорово влетело. Так что я побежал к тому месту, где близнецы на меня набросились, хотя все тело у меня было в синяках и ссадинах. Надеялся, что ключ так и лежит на дороге или на опушке. Но никакого ключа я не нашел. – Голос Скамблера задрожал. – Уже темнело, и я решил, что вернусь сюда завтра и поищу ключ при солнечном свете. Утром у меня была уйма дел, так что пришел я уже после полудня. И сразу увидел ключ на цепочке – он лежал в траве у дороги. Цепочка и правда порвалась. Но вот какая странная штука, – добавил парень, сдвинув брови. – Я точно помню, что вечером искал именно в этом месте, но никакого ключа там не было.

Я обвел глазами остальных. Вполне возможно, размышлял я, братья Болейн затеяли драку с одной-единственной целью – украсть ключ. Через день они вернули его, уверенные, что испуганный Скамблер никому ничего не скажет. Судя по виноватому выражению, мелькнувшему на лице мальчишки, подобная догадка не раз приходила ему в голову.

– И когда все это случилось, Саймон? – уточнил я.

– Двенадцатого мая, – ответил он без запинки. – Я запомнил так хорошо, потому что это день рождения моей бедной матушки, упокой Господь ее душу.