Кристофер Сэнсом - Мертвая земля

– Эти стены вряд ли могут служить надежной защитой, – сказал я, обращаясь к Тоби. – И они куда ниже, чем я ожидал. Не идут ни в какое сравнение с теми, что окружают Лондон или же Йорк.

– Эти стены построены для украшения города, а не для обороны, – кивнул Тоби. – Возвели их два столетия назад, еще до Великой чумы. Город был тогда значительно больше.

Наконец мы въехали в ворота и двинулись по Нориджу. Меня поразило множество незастроенных пространств: справа от нас тянулся поросший травой пустырь, где возвышался стрельбищный вал, на котором практиковались лучники, а слева – фундамент огромного дома, как видно недавно снесенного.

– Прежде здесь находился монастырь Святой Марии, – пояснил Тоби. – Правительство продало этот участок Спенсерам, одной из самых богатых семей в Норфолке.

Мы продолжали путь. Дома теперь стояли более тесно, за фасадами многих зданий угадывались внутренние дворы, на нижних этажах находились лавки. В одном месте дорогу пересек мелкий зловонный ручей. Множество лавок торговали кожевенными товарами; в воздухе висел густой запах свежевыделанной кожи. Толпа на улицах казалась далеко не такой плотной, как в Лондоне, и тем не менее народу хватало: ремесленники в кожаных или холщовых куртках, подмастерья в синих фартуках, домашние хозяйки в чепцах. Время от времени попадался джентльмен в расшитом дублете, с мечом на поясе. Про себя я отметил, что джентльмены здесь предпочитают расхаживать по улицам в сопровождении нескольких вооруженных слуг, а горожане выглядят еще беднее, чем в Лондоне. Многие местные жители ходили босиком, одежда их превратилась в лохмотья, а щеки запали от недоедания. Нищие, прислонившись к стенам домов, умоляюще смотрели на прохожих. Взгляды, которые они бросали на нас, были исполнены откровенной неприязни. Вспомнив о Джозефине и ее муже, я ощутил укол тревоги.

Слева, на вершине искусственно насыпанного холма, возвышался норманнский замок, гигантское сооружение из камня; снизу он был облицован кремнем, а сверху – потемневшим от времени известняком. Подобно большинству норманнских замков, он производил впечатление могущества и неприступности. И, разделяя общую участь подобного рода строений, ныне он служил тюрьмой. Тоби указал на небольшое здание, стоявшее неподалеку от замка:

– Это Ширхолл. Там будет происходить выездная сессия суда.

– А мастер Болейн, как я понимаю, сейчас заключен в замке.

– Отсюда вряд ли убежишь, – изрек Николас, озирая каменную громаду. – Единственный путь из этого замка ведет в суд.

– Вы правы, мастер Овертон, – подхватил Тоби. – Но вот из суда есть два пути – на свободу или на виселицу.

Я не стал вмешиваться в разговор, однако вспомнил, что в кармане у меня лежит просьба о помиловании, подписанная леди Елизаветой. Даст Бог, все сложится так, что пустить в ход эту бумагу мне не придется.

Мы поравнялись с самой большой рыночной площадью, которую мне когда-либо доводилось видеть; она имела форму прямоугольника и спускалась к реке. Проезжая мимо прекрасной старинной церкви, я заметил, что восточное окно украшает чудом уцелевший изысканный витраж.

– Это церковь Святого Петра Мэнкрофта, – сообщил Тоби. – В ней по воскресеньям собираются самые богатые и влиятельные горожане, так называемые отцы города.

У подножия поросшего травой холма, на котором стоял замок, устроили скотный рынок: покупатели, с озабоченным видом расхаживая вдоль загонов, разглядывали стоявших в них животных. Что же касается главного городского рынка, раскинувшегося на мощенной булыжником площади, он был закрыт; на дверях лавок висели замки, работники в кожаных фартуках выметали мусор из-под пустующих прилавков.

– Базарные дни здесь среда и суббота, – продолжил свои объяснения Тоби. – В субботу народу собирается столько, что яблоку негде упасть.

Свернув на рыночную площадь, мы пересекли ее. В центре возвышался огромный резной крест, высотой примерно с двухэтажный дом. На краю площади стояло впечатляющих размеров здание, облицованное кремнем и известняком, фасад его украшал узор из чередующихся черных и белых квадратов.

– Это ратуша, – сообщил Тоби. – Здесь вершатся все городские дела, устанавливаются размеры налогов и пошлин, проводятся собрания гильдий.

У дверей ратуши, в сопровождении вооруженных слуг, стояло несколько джентльменов в богатых дублетах. Озирая рыночную площадь, они о чем-то негромко беседовали.

– Члены городского совета и шерифы, – пояснил Локвуд. – Представители самых знатных семей в городе. Стюарды, Энгвиши, Сотертоны. А вот тот жирный коротышка в красной мантии – мэр города Томас Кодд собственной персоной.