А. Казински - Убийство русалки

– Не знаю, смогу ли я, – повторяет Молли во второй или третий раз, пока они шли в сторону Народной больницы. Сама мысль об Анне, висящей на конце крана, вызывала у Молли тошноту. Лицо сестры, белое и безжизненное, губы, похожие на бледных дождевых червей. Ханс Кристиан не слушал. Он как ребенок верил, что неживые предметы говорят. И все время останавливался и смотрел на одного или другого равнодушного прохожего, на форму облаков или, как сейчас, на желтый, испускающий пар ручей, который вытекал из водосточной трубы больницы. Неужели этот странный человек и правда сможет найти убийцу Анны? Молли уже начала сомневаться.

Их тени удлинились, солнце клонилось к закату и уже зашло за городские здания. Два привратника стояли, опершись о стены больницы, и разговаривали с молоденькой девушкой. Как они смогут пройти мимо них?

– Есть один-единственный способ, – сказал Ханс Кристиан. – Возможно, убийца оставил свой след. И я не смогу сделать это в одиночку.

Молли остановилась и оглядела больницу. Она когда-то здесь работала. Нормальная работа. Не так уж и давно, как кажется. Но именно так и бывает со всеми девушками, которые продают себя.

Каждый раз, когда проститутка ложится с новым посетителем, к ее возрасту прибавляется двенадцать или четырнадцать недель. Это как с собаками. Время не щадит шлюх и собак. Они с Анной должны были остаться в Онсевиге, теперь она это понимала. Дома вокруг маленькой бухты на Лолланде сто лет назад были убежищем для пиратов, а теперь это просто рыбацкая деревня. Хорошим в Онсевиге считался год, когда не случалось много несчастных случаев, когда никому не приходилось ампутировать руку или ногу, когда урожай не пропадал и лодки не переворачивались в море. Но удача жила в большом городе. Анна и Молли были совершенно убеждены в этом, поэтому они и уехали из деревни. Они смогли бы стать ткачихами в душном зале или солить селедку в гавани, стоя по двенадцать часов в день с руками в рассоле. Но это было не для них, как они думали. Они чувствовали себя полными радости и веры в жизнь, когда ехали на Фейо. В день, когда они уплывали, был полный штиль. Они были вынуждены пойти в Крегенес, найти там местного жителя, который перевез бы их за плату на весельной лодке, но он предложил им расплатиться руками и ртами вместо ригсдалера. Это было предзнаменование. Уже в начале своего пути им пришлось испытать, как мужчины оценивают женщин. В ту ночь они спали в Фейо под звездным небом, а на следующий день нашли большой пароход, который шел в Фортинборгскую гавань. Они неделю плыли на нем до столицы, и когда заходили в порт, мечты о новой жизни почти развеялись, они могли думать только о еде и отдыхе.

Это было десять лет назад. Плюс сто гулящих лет.

Как обычно, в больнице в послеобеденные часы царила суета. Между корпусами, у входа и во дворе шум и хаос, впрочем, как всегда. Бедняки в убогой, грязной одежде, голодные дети с темными пятнами на теле плакали и кашляли.

– Где покойницкая? – спросил Ханс Кристиан.

Молли показала в угол, где в конце короткой лестницы в шесть или семь ступеней во мраке виднелась дверь.

– Если тебе повезет, она будет открыта. Обычно так оно и есть.

– А если нет? – спросил Ханс Кристиан и с ужасом посмотрел на дверь в покойницкую.

– Все еще хуже. Ключ висит в сестринской на первом этаже. Мимо пройти не так легко. Пошли, – сказала Молли.

Молли держалась в тени, когда они прошли мимо толпы, мимо плотника с разорванным сухожилием и молодым человеком, может быть, учеником кузнеца, с обожженным лицом. У остальных не видно серьезных ранений, но они обеспокоены и встревожены, как животные, которых мучает непонятная боль. Все всегда боятся холеры, болезней крови, заразы и Божьей кары.

Угол – единственное место во дворе, где нет людей. Как будто особенный дух, витавший в воздухе вокруг покойницкой, запах смерти, держал всех на расстоянии.

– Ты идешь первым, – сказала Молли и толкнула его.

Ханс Кристиан пересек двор, спустился по лестнице и положил руку на ручку двери. Заперто.

– На, – сказала Молли и протянула ему шпильку для волос.

Он в замешательстве посмотрел на нее.

– Попробуй, получится ли ею отпереть замок, – сказала она, но он ничего не понял. Она подалась вперед перед ним, к замку. Она двигала шпильку вперед и назад, попробовала провернуть ее в замке, но результатом был только скрип и скрежет металла о металл.

– Может, попробуем куском хлеба или скрипкой? – спросил он у нее за спиной. Она надеялась, что он говорил это ради забавы, хотя сама не находила в этом ничего забавного.