Лора Дейв - Последнее, что он сказал мне

Мы ели салат из папайи и острое карри с лаймом. Оуэн утирал слезы – перец чили оказался для него слишком жгучим.

Я подавила усмешку.

– Если тебе не по силам, давай в следующий раз закажем карри без перца.

– Очень даже по силам, – отмахнулся муж. – Если справляешься ты, то и я могу.

Он сунул в рот еще кусочек, покраснел, пытаясь проглотить, схватил пиво и выпил залпом.

– Видишь?

– Конечно, – кивнула я и его поцеловала.

Когда я отстранилась, Оуэн улыбнулся и погладил меня по щеке.

– Как думаешь, мы поместимся под пледом вдвоем?

– Обязательно.

Я придвинулась ближе и накинула плед ему на плечи, чувствуя жар его тела. Даже босиком Оуэн был градусов на десять теплее, чем я.

– Ну, рассказывай, что тебе понравилось сегодня больше всего?

В те дни, когда мы возвращались домой поздно и совсем без сил, мы рассказывали друг другу о чем-нибудь хорошем – делились впечатлениями из своих таких разных жизней.

– Знаешь, мне пришла отличная идея, как побаловать Бейли, – сказала я. – Помнишь пасту с коричневым маслом, которую мы заказывали в «Поджио» на ее день рождения? Завтра я хочу попробовать приготовить такую же на ужин. Как полагаешь, ей понравится?

Он крепче обнял меня за талию.

– Понравится паста или ты? Думаешь, твои кулинарные эксперименты помогут ей тебя полюбить?

– Эй, полегче!

– Бейли с тобой повезло, и ей придется это признать.

– Откуда ты знаешь?

Оуэн пожал плечами.

– Знаю, и все.

Я промолчала, потому что верилось с трудом. Я хотела, чтобы он помог нам с Бейли сблизиться, однако понятия не имела, что тут можно поделать. По крайней мере я ждала от мужа слов ободрения.

Словно прочтя мои мысли, он отвел волосы с моего лица и поцеловал в шею.

– Впрочем, паста Бейли очень понравилась, так что ты удачно придумала.

– О чем я и говорю!

Оуэн улыбнулся.

– Могу удрать завтра с работы пораньше. Ты ведь наверняка подыскиваешь кого-нибудь на должность су-шефа?

– Конечно.

– Тогда можешь рассчитывать на меня, – заверил он. – Я готов.

Я положила голову ему на плечо.

– Спасибо. Теперь твоя очередь.

– Самое лучшее, что случилось со мной за день? – уточнил Оуэн.

– Да. И чур не увиливай: ответ «то, что происходит прямо сейчас» не прокатит!

Он рассмеялся.

– Плохо же ты меня знаешь! Я вовсе не собирался этого говорить.

– Да ладно?

– Вот и ладно!

– Так что ты хотел сказать?

– Лучший момент за день случился минуту назад, – заявил Оуэн. – Без пледа мне было слишком холодно!

Джул просидела у меня до двух часов ночи. Она предлагала остаться, и зря я не согласилась, наверное, потому что уснуть мне так и не удается.

Большую часть ночи я лежу без сна, не в силах войти в пустую спальню.

Я заворачиваюсь в старый плед и дожидаюсь рассвета, снова и снова прокручивая в голове последнюю фразу Джул.

Мы стояли на пороге, на прощание обнявшись.

– И вот еще что, – сказала она. – Ты сохранила свой банковский счет?

– Да, – ответила я.

– Хорошо. Очень хорошо.

Джул одобрительно улыбнулась, и я не стала добавлять, что поступила так по настоянию Оуэна. Именно он хотел, чтобы мы хранили свои деньги раздельно. Причину он так и не озвучил. Я думала, это связано с Бейли. Похоже, я ошибалась. Он заботился о сохранности моих средств.

– Все счета Оуэна наверняка заморозят, – пояснила Джул. – Это первое, что делают, когда пытаются выяснить, куда он делся и что знал. Всегда следуют за деньгами.

Значит, и я займусь тем же.

Меня подташнивает, стоит лишь подумать о спортивной сумке под кухонной раковиной – сумке, набитой деньгами, которые никто не сможет отследить. Я не стала рассказывать Джул, потому что знаю, как это воспримет любой разумный человек: Оуэн виновен. Джул и так считает его причастным, а таинственная сумка с деньгами убедит ее еще больше. Она относится к нему как к брату, однако все указывает на то, что Оуэн замешан: он сбежал, он вел себя подозрительно, разговаривая с Джул по телефону. Все против него.

За исключением того, что я знаю.

Он не стал бы убегать, будь он виновен. Он не стал бы спасаться бегством, чтобы не попасть в тюрьму или не смотреть мне в глаза. Он ни за что не бросил бы Бейли, если бы ему не пришлось. Откуда я знаю? Почему я верю себе больше, чем всем доводам рассудка, в то время как я наверняка предвзята и вижу лишь то, что хочу видеть?

Отчасти дело в том, что я всю жизнь хотела научиться разбираться в людях. Я наблюдаю за близкими очень внимательно. Когда мать ушла навсегда, ей удалось застигнуть меня врасплох. Я пропустила неминуемость ее отъезда. А ведь могла бы и сообразить! Она столько раз выскальзывала вечером за дверь и оставляла меня с дедушкой. Она столько раз отсутствовала целыми днями или неделями, отделываясь редкими звонками. Навсегда она ушла тоже без малейшего предупреждения. Присела на край кровати, убрала мои волосы с лица и сказала, что уезжает с папой в Европу. Она пообещала, что мы обязательно увидимся. Я подумала, что мама вернется скоро – она постоянно уезжала и возвращалась. Увы, я поняла ее неправильно. «Обязательно увидимся» означало, что она не вернется никогда – по крайней мере не вернется в мою жизнь. Впредь мы виделись пару раз в году и то где-нибудь в кафе. Я ее потеряла.