Сьюзен Льюис - Держи меня крепче

– А как же мой адвокат? – запекшимися губами прошептала Шарлотта.

– Адвокат будет вам предоставлен, как только мы прибудем в полицейское управление, – откликнулась Поттер и переключила свое внимание на звонок по мобильнику. Выслушав, что ей говорил неизвестный абонент, она повернулась к Уайлду: – Подъезжай с центрального входа! – скомандовала она ему.

Тот бросил на нее удивленный взгляд.

Даже Шарлотта и та знала, что обычно всех преступников доставляют в полицию с черного входа.

Но она быстро сообразила, что к чему. А как же! Видно, ее решили прессовать по полной и для начала отдадут еще и на растерзание прессы.

Не успела машина остановиться на площади перед центральным управлением городской полиции, которое занимало два старинных особняка плюс многоэтажный дом, построенный в шестидесятые годы прошлого столетия, как Шарлотта с ужасом увидела, что лужайка в центре площади запружена народом: телевизионщики со своей громоздкой аппаратурой, вездесущие репортеры, фотокорреспонденты, увешанные с ног до головы фотокамерами. Еще никогда в своей жизни Шарлотта не видела столько репортеров, собранных воедино. Не успела машина подъехать и остановиться, как они толпой ринулись к ней, окружили автомобиль со всех сторон, стали барабанить по окнам. Защелкали фотокамеры, вспышки, журналисты торопились запечатлеть на фотопленку все, что представлялось возможным. Еще никогда Шарлотта не чувствовала себя столь беспомощной и одинокой, никогда ранее ей не доводилось переживать подобного унижения и даже глумления.

– Ого! А вы у нас чрезвычайно популярная особа! – ядовито прокомментировала увиденное Поттер. – Да здесь понаехали со всех концов света! Америка, Япония, Австралия, Новая Зеландия… Ну конечно, Новая Зеландия! Эти наверняка станут приставать к вам, просить автограф.

Шарлотта низко опустила голову. Она понимала всю аморальность того, что творилось сейчас вокруг нее. Но что она могла сделать? Полиция ведь сознательно пошла на этот шаг. И Уайлд сейчас намеренно не едет, а едва тащится. Уж очень им всем хочется, чтобы она в полной мере на собственной шкуре прочувствовала, что это такое – позор бесчестия, страх перед преследованием со стороны официальных властей, ожидание неминуемой расплаты за содеянное. Наверняка над всем сценарием поработал лично инспектор Теренс Гулд. И наверняка это он звонил Поттер несколько минут тому назад, давая ей последние указания.

Возбужденная толпа стала теснить автомобиль, раскачивая его из стороны в сторону. Фотографы со всего размаха бросались прямо на капот и кузов, микрофоны прижимались к стеклам и готовы были сокрушить их, незнакомые лица выкрикивали слова, которые сливались в сплошной гул, и Шарлотта не могла понять, о чем ее спрашивают все эти люди. Но вот машина наконец-то замерла, и чудовищная какофония звуков обрушилась на Шарлотту, когда Уайлд открыл перед ней дверцу. Не успела Шарлотта ступить на тротуар, как у нее вдруг подвернулась лодыжка, и она непроизвольно скривилась от боли. В тот момент она еще не знала, что именно этот «удачный» кадр, запечатленный неизвестным фотокорреспондентом, станет хитом ближайших нескольких дней, украсив собой первые полосы всех ведущих газет. Искаженное от боли лицо, плотно закрытые глаза, сжатые губы.

– Алекс! Где Отилия?

– Она вернулась?

– Где вы ее прятали?

– Вы контактируете с ее отцом?

– Он знал, куда вы ее увезли?

Шарлотта почувствовала, что еще немного, и ее стошнит. Как можно вообразить себе, что она станет поддерживать какую-то связь с этим подонком?

– Посторонитесь! Освободите проход! – бесстрастно выкрикнул Уайлд, прокладывая им дорогу через толпу к дверям полицейского управления.

– Ей уже предъявлено официальное обвинение?

– Как они квалифицировали преступление? Похищение ребенка или насильственный увоз?

– Вы признаете себя виновной, Алекс?

Десятки голосов выкрикивали одни и те же вопросы, которые отдавались в ушах ужасающим эхом. А Шарлотта не могла ступить шагу, не скрючившись от боли. Так она и брела, прихрамывая, с трудом пробираясь через ревущую, злорадствующую, враждебную толпу, переживая высшую степень унижения и собственной никчемности. Число полицейских вокруг нее увеличилось. Вот кто-то из них бросил на нее сверху одеяло, и она буквально оцепенела от страха. Конечно же, они сделали это для того, чтобы еще больше унизить ее, она понимала это. Но стыд отступил на второй план перед ужасом и паникой, которую вызвала внезапно наступившая вокруг нее темнота. Руки невольно дернулись вперед, словно она собиралась на ощупь пробираться дальше, хватаясь за людей, напирающих на нее со всех сторон.