Максим Жирардо - Персона

– Куда ты?

– В Канн, – не оборачиваясь, ответил он.

– Надолго?

– На пару дней.

– Детям сказал?

– Скажи им сама.

Он услышал, что по паркету зацокали каблучки.

– Посылку привезли?

– Лежит у тебя на столе, – ответила она, и он понял, что в этот момент на ее лице отразилась гримаса отвращения.

Перед тем как спуститься и взять такси, он внимательно рассмотрел свое приобретение. Эту вещицу Каль купил на аукционе за тридцать пять тысяч евро. Камень напоминал крупный гладкий валун сантиметров десяти в высоту, на срезе которого высекли лицо. Этот магический камень с архипелага Вануату живописал какого-то очень могущественного колдуна и передавал его силу каждому, кому он доставался, – именно к этому и сводилась его функция.

Каль давно стал одним из крупнейших коллекционеров предметов первобытного искусства во всем мире. Ему то и дело присылали письма с просьбой выставить те или иные экспонаты в Нью-Йорке, Дубае или Берлине, но он неизменно отвечал отказом. Эти предметы обладали слишком большим могуществом, чтобы терять свою силу под чужими взглядами.

В лифт, двери которого открывались прямо на его лестничной площадке, он сел в четверть восьмого. У главного входа его ждало такси. Чтобы добраться до аэропорта Шарля де Голля, им понадобилось всего тридцать минут.

Фрэнку Сомерсету позвонил дивизионный комиссар Ванно, чтобы поручить дело.

Случай выглядел необычно. За тридцать пять лет существования Уголовной полиции его еще ни разу не назначали вести расследование банального нанесения тяжких телесных повреждений, а не убийства, к которым он давно привык. Необычного характера этого звонка ему с лихвой хватило, чтобы согласиться, не вникая в дальнейшие подробности.

Фрэнк по традиции завтракал в кафешке «Друг Жюстен» на улице Репо на границе между его родным кварталом Одиннадцатого округа и Двадцатым. Он всегда садился за небольшой круглый столик в глубине помещения справа от входа, с комфортом устраиваясь на удобной, обтянутой черной кожей скамье. Эти жесты, повторяемые им каждое утро, словно ритуал пробуждения, Фрэнк очень любил.

Он положил последний номер «Либерасьон» между яблочным соком и круассаном. В «Жюстене» транслировался повтор ночного выпуска «Афтерфут», и меж двух порывов вдохновения Ротана или Риоло [2] Afterfoot — передача радио RMC, которую в числе других ведут Жером Ротан и Даниэль Риоло. Фрэнк пил свой кофе, попутно узнавая, что происходит в мире. Порой заказывал еще одну чашечку, чтобы хоть немного продлить этот момент, остановить на миг время перед тем, как погрузиться в суматоху.

Сегодня повторить удовольствие ему мешали две вещи. Во-первых, новое дело, на которое надо было срочно мобилизовать находившуюся в его подчинении команду. А во-вторых, лицо крупным планом, надутое от амбиций и ненависти, перечеркнутое заголовком «Трампокалипсис», побуждавшее его взяться за работу, чтобы хоть немного сгладить, пусть даже и по-своему, этот приступ острого человеческого безумия.

Он встал, бросил на стол купюру в десять евро, ушел и, преодолевая несколько десятков метров, отделявших его от квартиры, набрал на телефоне номер.

– Это Фрэнк.

– Привет, – ответила Лоране Мило.

– Мне только что звонил Ванно.

– Ну и?..

– Нам поручают дело о причинении тяжких телесных повреждений в больнице Святой Анны.

– Причинение тяжких в богадельне? Ты уверен, что он не перепутал бригады?

– Уверен. Собери всех, встретимся на месте происшествия через полчаса.

– Ладно.

Бок о бок с Фрэнком Лоране работала уже десять лет. С тех самых пор, как он создал свое подразделение, она служила, как некоторые любили ее называть, его наседкой. Опираясь на профессиональный рост, помеченный громкими достижениями, он потребовал дать ему возможность создать команду, от «А» до «Я», развязав руки и дав право отбирать в нее тех, кого ему хотелось. Ему дали «добро», и кроме Лоране, ставшей его правой рукой, он брал к себе исключительно молодых полицейских – компетентных, проявляющих в работе новаторский подход и обладающих уживчивым характером.

Фрэнк толкнул дверь своей берлоги на углу улицы Рокетт и бульвара Менильмонтан. Внутри отзывалось зудом чутье. На горизонте маячило необычное дело, и ему обязательно нужно было потратить на себя еще несколько мгновений, пока его окончательно не затянул этот водоворот.

Он прошел через большую комнату, – под каблуками его туфель заскрипел прочный паркет, – открыл широкую, застекленную дверь, и стены книг в гостиной окунулись в яркий свет. Облокотившись на небольшой терраске на кованые железные перила, Фрэнк неторопливо прислушался к своему городу, к своему Парижу, как он его ласкательно называл. Городу, который он знал, как только можно знать нежно любимую женщину, в то же время хранящую в себе великое множество тайн. Через металл поручней он чувствовал его трепет. Ему нравилось думать, что каждое утро Париж шепчет ему несколько слов о том, куда ему надо посмотреть, о том, где в нем нуждаются.